Алина Ланина: «Сцена секса с Певцовым снималась просто»

Все воспоминания прекрасные. Это были красивые съемки в солнечной Москве, также мы выезжали в ближайшее Подмосковье. Я познакомилась с замечательными ребятами, которые играют мужей моей героини — Миша Пшеничный и Нил Кропалов. Мы продолжаем общаться. Еще в команде работали потрясающие гримеры, и, я думаю, зритель оценил, насколько правдоподобно выглядят актрисы в кадре. Конечно, нельзя сказать, что это историческое кино, скорее, временное — о 70-80-х. Даже мама, когда видела мои фото со съемок, говорила: «Не может быть! Так похоже!»

Это случается практически в каждой второй паре, но измены всегда болезненны. Причем для обеих сторон. Потому что, в конце концов, измена становится печалью, нагрузкой и стрессом. Нужно быть совсем безнравственным человеком, чтобы не сопереживать второй половинке, которую предали. Просто тот или иной темперамент реагирует по-разному. Что касается меня, то я вряд ли бы ушла спокойно. Все-таки актеры эмоциональные люди. У меня особенность — при любых конфликтах сразу все обсуждать, хлопнуть дверью, покричать, но уже через тридцать минут пить чай, весело смеясь над произошедшим. А вот маме в спорных моментах легче промолчать, избегать резких слов, потому что она потом не может забыть.

Зрители очень полюбили мой персонаж, что для меня было неожиданно. Вообще, когда я только пришла в этот проект, думала: снимусь в одном эпизоде, и все закончится. А Ева оказалась большой ролью, которая стала достаточно узнаваемой и нестандартной для моей фильмографии. 70 процентов моих работ — драматические, и тут вдруг семейная комедия! Для меня было удивительно, что ситком — достаточно сложный жанр, особенно в рамках российского телевидения. Это все-таки новшество, привезенное из Америки. Например, когда ты произносишь фразу, то не должен переставлять слова вплоть до запятых, чтобы сработала шутка. В сценарии эти моменты отмечены, и их нужно правильно подать. Плюс для ситкомов всегда играешь, грубо говоря, в два раза быстрее, чтобы создать ощущение легкости для зрителя. Это казалось для меня сложным, потому что я никогда с этим не работала, в наших театральных институтах этому не учат. Я просто заглядывала в рот Алексею Климушкину, Вале Рубцовой и Андрею Гайдуляну, которые еще с «Универа» успешно играют в этом жанре. Я произносила фразы медленнее, играла по живому, а мне говорили: «Так ты скажи шутку!» Актерская команда меня, конечно, подтягивала, учила. Не знаю, насколько у меня получилось войти в их опыт, но Алексей очень во многих вещах помогал. Вообще, он крайне эрудирован в плане кинематографа. Леша, кажется, смотрел даже то, что еще не снято! И, казалось бы, в легком незамысловатом жанре может процитировать Феллини или Данелию. Партнеров у меня было много, но Леша с его подходом в этом смысле уникален.

Вся комедия строилась на том, что эта девочка, вроде бы, типичная блондиночка оказывается глубоким и любящим мужа персонажем. Это действительно настоящая любовь. У Евы есть особенность — она не меркантильная. Когда Сильвестр Андреевич пытался проявить чувства через дорогие подарки, она говорила: «Давай, просто вместе проведем время». Да, такие союзы — редкость. Природой заложено, что мы выбираем плюс-минус сверстников, потому что у них тот же жизненный опыт, что и у нас. Но есть исключения, когда люди с большой разницей в возрасте имеют очень счастливые отношения.

Я, наверное, не смогла бы выйти замуж за мужчину, который значительно старше меня, как, впрочем, и младше. Иногда мне приходится играть любовь с ребятами, только что окончившими вузы. Между нами разница всего в шесть-семь лет, но я чувствую: на многие вещи у нас совершенно разные взгляды. Мне кажется, я стану для 20-летнего парня мамочкой, буду вить из него веревки, воспитывать. Для девочки все-таки важно, чтобы ее укладывали спать, на ручках качали, чтобы она чувствовала себя маленькой. Но это мое мнение. Есть те, кому комфортно быть мамочками. Я же нахожу общий язык с мужчинами, которые старше максимум на 7-12 лет, но это все же не 30, как у Евы.

Наверное, влияет то, что я совсем не рассказываю о личной жизни. Люди всегда думают хуже друг о друге, чем есть на самом деле. А если это публичная личность, то тем более — легче предположить, что за ней кроется какая-нибудь гадость, которую можно обсудить. Я категорически с этим не согласна. Моя скрытность связана исключительно с тем, что семья очень попросила меня не включать их в публичное пространство.

Когда люди в рамках одной семьи ругаются публично, а потом перешагивают этот момент внутри отношений, то зритель, как правило, это не забывает. Эта аура запятнанности остается. А если девушка свободна и сообщает СМИ о каждом своем выходе на свидание или разрыве с парнем, что, в принципе, нормально для молодых людей — то складывается впечатление, что она чересчур активна. Это с тобой останется навсегда, и уже не докажешь обратное. Думаю, что не говорить о себе правильно с точки зрения репутации и адекватной оценки со стороны зрителя. Это как однажды мне сказала мама: «Вот ты с парнем поругаешься, придешь ко мне — поплачешь, потом вы помиритесь, а я буду помнить об этом всю жизнь. И он для меня никогда уже не станет прекрасным». И вообще, как показывает практика, чем больше бытового и личного в медиапространстве, тем меньше остается творческого.

Я сейчас далека от этой сферы, точно не знаю. Хотя недавно я очень долго искала себе идеальную сумочку. И в итоге, когда заказывала, поняла, что мне отправляют ее из Екатеринбурга. Мне нужен был определенный а-ля саквояжик, и нашла его на родине — не в Москве, не в Европе. Вообще, Екатеринбург — типичная региональная столица. Там достаточно сложная экологическая среда из-за большого количества заводов. Жизнь там, скажем так, не самая простая. Это не Сен-Тропе, в котором люди сидят на пляже и рисуют себе красивую одежду, а девчонки хотят быть моделями. Возможно, все это от обратного…

Когда я ступала на эту тропу, то не знала, что она на самом деле такая неправильная. У меня, конечно же, появилась цель, я ей зажглась. Фильм на начальных этапах был многообещающий, и действительно я вытянула счастливый лотерейный билет. Но проблема была в том, что на спорт давалось только 2,5 месяца, и в этот отрезок я нырнула в безуглеводную диету, которая является травмирующей для организма. Профессиональные спортсмены делают это не так резко, а я, как меня утвердили, уже через неделю сразу исключила все углеводы из рациона. То есть организм себе жил не тужил, и тут вдруг один сплошной белок! Должен быть более мягкий переход. Понимаю, есть те, кому диеты необходимы для соревнований или съемок в кино. Но, когда девочки, которые просто хотят похудеть, насмотревшись на таких, как я в фильме, решают себя резко лишить углеводов, то рискуют получить проблемы с женским здоровьем, кожей и волосами. Ты становишься не красивой, а болезненной. Ты худая, но все лицо в отвратительных высыпаниях, волосы сыплются, ногти отваливаются и самое важное — нет жизненной энергии. Помню ситуацию, когда мне нужно было отправиться на очередную тренировку, а я просто не могла выйти из машины, у меня иссякли силы. На подобных диетах нет радости, счастья. Ну и кому нужна такая худышка? А главное, зачем это нужно самой девочке? Самое важное, что мы живем, чтобы быть счастливыми, и нам Бог дал все возможности наслаждаться жизнью. А девочки почему-то всегда себя мучают. Однако я не являюсь ярким адептом бодипозитива. Я за то, чтобы человек был здоров, красив и нравился себе в зеркале. При этом все должно быть в меру.

Там нет моего откровенно голого тела. Я в сорочке, видно только плечико. Вообще, зритель может получить сексуально заряженный посыл, даже если актеры полностью одеты. Но в фильме «На Париж», если честно, эта сцена была прописана иначе. Мне буквально за два дня до выхода в кадр дали новый вариант. В кино переписывание сценария — это нормально, так бывает. Изначально мы должны были просто лежать на кровати, говорить что-то про любовь. Но авторы посчитали, что так недостаточно эмоционально. С точки зрения моей фильмографии этот эпизод не отличается особой откровенностью, но для меня было сюрпризом прочитать, что теперь я должна оголиться, показать определенные выпуклые части тела. Тогда я спросила авторов: «Хорошо, но зачем?» Моя героиня — светлый персонаж. Она противопоставляется обитательницам борделя, которые, к слову, оголялись. В итоге решили снять нежную сцену в красивом свете, про другой тип отношений между мужчиной и женщиной.

Никаких стеснений не было. Например, в сериале «Отчий берег», в котором мы с Сергеем Перегудовым играли любовную сцену, режиссер Милена Фадеева постоянно просила добавить накала. Моя героиня — эдакая кошка. Говорила слова любви, плакала и занималась сексом — все одновременно. Вот такие моменты были для меня сложны. Но с Певцовым все прошло достаточно просто. Самое интересное, что все естественно снималось в самый первый день, когда мы только что познакомились. Так всегда. Это просто закон подлости в кино.

Евгений всегда очень точен, эрудирован, понимает о чем говорит, не хайпует. Я поддерживаю практически все его разборы того или иного фильма. Да, он иногда берет то, что и так не обещало быть хорошим, и за счет этого создает контент. Но мне импонирует, что для разбора кино, которое хоть как-то связано с Великой Отечественной войной, он достает огромное количество информации. Благодаря Евгению о том времени узнает новое поколение. Если, например, такие, как я, еще с советскими фильмами впитали эту боль, то у молодежи ей взяться просто неоткуда. Другое дело, что его манера подачи порождает агрессию. И люди с неуравновешенной психикой потом люто ненавидят всех участников съемочного процесса. Это обратная сторона медали. Я, как актриса, готова нести эту участь, лишь бы молодое поколение могло размышлять, критично оценивать ту или иную информацию — пусть даже в такой форме. Например, с фильмом «Защитники» он практически не тронул актеров и очень конструктивно разобрал слабый сценарий. Мы, как актеры, сделали все, что могли. А что касается фильма «На Париж», то у меня там всего четыре сцены. Более того, еще на этапе озвучки был открытый финал, поэтому я не знала, чем все закончится. И я очень удивилась, увидев себя в последнем эпизоде, который к тому же подали иначе, чем задумывалось. В нем майору снится, как он женится на моей героине: она говорит на французском, вокруг обнаженные девушки… Но при монтаже получилось, что зритель принял фантазию за реальность. Я абсолютно не держу обиды, авторы имели полное право расставить сцены, как угодно, но, на мой взгляд, вышло нелогично. На меня обрушился большой шквал критики. Агрессивно настроенный зритель, только что посмотревший талантливого Евгения, начал писать мне несусветные гадости. Я очень переживала, но не стала вступать в полемику, потому что это бессмысленно. Это даже не хейтеры, а заряженные люди, которые не знают, кто я, чем занимаюсь, какая у меня гражданская позиция. Мы актеры не можем предугадать, что получится в финале. Иногда меняются реплики и имена прямо в момент озвучки. Я прекрасно понимаю и сочувствую зрителю в этом плане. Однако отвечать за чужую работу не могу.