«Неформальный грузино-абхазский диалог» — взгляд из Сухуми

Автор: Мариана Котова, Сухуми

Журналист Инал Хашиг принимает участие в неформальном диалоге абхазской и грузинской сторон в рамках дискуссионной площадки «Limehouse» не впервые. Существует она давно, но так открыто участники подписывают совместный документ впервые. По словам Инала Хашиг такая коммуникация довольно перспективна для обеих сторон. И хоть и не является официальным переговорным процессом, во многом способствует продвижению важных для обеих сторон вопросов.

Издание Netgazeti приводит интервью взятое у абхазского журналиста Инал Хашига, в нем он поделился своим мнением касательно грузино-абхазского диалога. Как говорит Хашиг, в абхазском обществе есть фобии, что на таких встречах может обсуждаться вопрос статуса Абхазии, но это не так:

«Все это ерунда потому что такие неформальные встречи на экспертном уровне — это базовый элемент любого переговорного процесса, ибо на официальном уровне нет возможности моделировать какие-то вещи, которые невозможно в ходе переговоров процесса проговаривать, продвигать какие-то идеи, апробировать их, обсуждать и так далее. И в этом плане неформальный диалог на уровне экспертов необходим».

— «Limehouse» — что это такое, что за формат?

«Этот формат возник как способ деизоляции Абхазии. Мало кто помнит, но ведь после 2008 года Абхазия оказалась под международными санкциями при помощи все той же Грузии. Там приняли закон «Об оккупированных территориях», согласно которому абхазам только что свежим воздухом не запрещено дышать без лицензии Грузии. То есть всякие передвижения абхазов, любая экономическая деятельность абхазских фирм, я уже не говорю про обучение молодежи, без санкций Грузии запрещены согласно закону. А Евросоюз поддержал слепо этот закон и, в общем-то сам себя загнал вот в эти дебри».

— А в Европе говорят, что препятствия в передвижении абхазов связаны с санкциями в отношении России, разве нет?

«В реальности все, что они в Грузии делают с этим законом Об оккупации – это наоборот загоняют нас в сторону России. Ведь у нас, у абхазов осталась единственная связь с миром – это через Россию. И если исходить из логики, что Грузия условно борется с оккупацией, то в реальности она способствует этому. Сейчас в силу того, что ограничено общение Абхазии с остальным миром, все интеграционные процессы экономического, социального, политического характера происходят в основном с Россией. Если мы не торгуем с Европой и остальным миром, то мы торгуем с Россией. Наша экономика нацелена на Россию. Если наши студенты не учатся в Европе и Америке, то они едут поступать в Россию. Других у нас альтернатив нет, исходя из той официальной позиции Грузии, которая сейчас существует. И в этом плане неформальный диалог может каким-то образом способствовать переубедить грузин в том, что их закон Об оккупации будет против них же самих».

— Какие влиятельные фигуры участвуют в диалоге с грузинской стороны? Там есть кто-то кто может повлиять на умонастроения в грузинском обществе?

«В процессе этих диалогов в разные периоды участвовали и депутаты парламента, и политологи, люди которые в разные годы входили в грузинское правительство. И процесс диалога с ними дает возможности для переосмысления ситуации в которой оказался грузино-абхазский переговорный процесс после 2008 года. Многие идеи, которые прорабатываются на неформальном уровне, получают развитие уже через е дискуссии».

-Какие, например?

«Например, абхазским студентам ежегодно европейские вузы выделяют квоты для поступления. И наши студенты едут не как представители Грузии, а для нас это очень важно, они едут как представители Абхазии. Например, те кто поступает по программе Чивнинг, была создана опция «от стран Южного Кавказа». Не от Грузии или Абхазии, они же нас не признают, и от Южного Кавказа едет студент. Есть программа по которой нам возвращают утраченные архивные материалы. Артефакты чаще всего не отдают, но копии мы имеем возможность получать. И это очень важно, учитывая что госархив, и архив института гуманитарных исследований были сожжены грузинами во время войны. Так что есть много вещей, которые способствуют некоему сотрудничеству».

— Когда абхазы слышат слово сотрудничество в контексте Грузии, то реагируют негативно, есть основания для этого?

«Абхазия и Грузия находятся не на разных материках. У нас общая граница, у нас есть ИнгурГЭС, которая снабжает электричеством и Абхазию, и Грузию. И процесс сотрудничества в этом плане он шел разу после войны, и как начался, так и идет. Есть много общих интересов, которые находятся вне рамок определения статуса. В конце концов, сейчас очень много всяких вызовов существует в мире. Это борьба с терроризмом, наркотики. Поэтому некое сотрудничество должно быть между теми же правоохранительными органами, стороны должны обмениваться данными, чтобы иметь информацию с обеих сторон. Делать вид, что Грузии нет. И если грузины будут делать вид, что абхазского правительства нет – это заведомо ущербная позиция».

— Плюсы этого неформального диалога для Абхазии понятны, а грузинам зачем он нужен?

«Сейчас в контексте тех событий, что происходят между Арменией и Азербайджаном, и тех договоренностей, которые были достигнуты в результате второй карабахской войны. Ведь очень сильно поменялась конфигурация на всем Южном Кавказе, и возникли новые перспективы. Да эти перспективы достаточно шаткие, но они, так или иначе, зафиксированы в документе, который подписали при посредничестве России Ереван и Баку. Это открытие транспортных коммуникаций. И это весьма революционное движение, учитывая, что конфликт между армянами и азербайджанцами намного драматичнее, чем между абхазами и грузинами. Абхазы и грузины еще как-то видятся, а у этих железобетонная граница и не только между государствами, но и между простыми людьми. И сейчас, когда говорят, что создадут транспортный коридор, соединяющий основную часть Азербайджана с нахичеванским анклавом, и то что Армяне смогут попадать на территорию России через Азербайджан. И если эти революционные предложения реализуются, то это отразится на всем Южном Кавказе».

— То есть грузинам может быть интересно разблокирование железной дороги?

«В любом случае, оставим политику в стороне, Грузия еще при Шеварднадзе себя представляла как некий транспортный коридор. И при том наличии конфликтов, которые существовали на Южном Кавказе, она не была полноценным транспортным коридором. Сейчас же возникает возможность реально сделать эту территорию Южного Кавказа не только транспортным коридором, но и новой моделью развития для самого региона, где все может быть переведено в плоскость экономического сотрудничества. Здесь может быть найдено успокоение этой конфликтной ситуации во всем регионе. 30 лет прошло с момента развала Советского союза. Все эти экономическое и другие связи утеряны. Сейчас растут новые поколения в этом пространстве Южного Кавказа. Их сейчас, конечно, ничего не объединяет. А когда людей объединяет какой-то экономический интерес, то это минимизирует возникновение новых и эскалации старых конфликтов. Так что мне кажется не надо зацикливаться и надо отложить в сторону все притязания.

Понятно, что статус Абхазии не подлежит никакому пересмотру. Также и грузины, наверное и в далекой перспективе не откажутся от принципа территориальной целостности. Но тем не мене, как мне кажется, важно в контексте того что происходит между Азербайджаном и Арменией, развивать все-таки отношения экономического характера. Я думаю Грузия тоже должна в этом заинтересована быть. Так как после второй карабахской войны сильно поменялась конфигурация игроков. На место, которое было априори закреплено за Западом, пришла Турция. И теперь при том, что Турция входит в блок НАТО, она самостоятельный игрок. И зачастую интересы Турции противоречат интересам Запада. Влияние на регион России, Турции и Ирана может создать другую конфигурацию, при которой Грузия может оказаться западным анклавом в этом уже в новом геополитическом пространстве со своими определёнными рисками. И поэтому мне кажется лучше сейчас той же Грузии уже пересматривать свое положение, чтобы не оказаться в позиции Афганистана покинутого американцами.

Надо понимать что сейчас Южный Кавказ находится на периферии западных интересов. Это не та ситуация, которая была 15 лет назад, когда запад был сфокусирован на этом регионе. Сейчас такого интереса нет. И это тоже надо иметь в виду Грузии, которая так упорно держится за свои выработанные в 2008 году лекала. Так что сейчас есть достаточно возможности переосмыслить все, что происходит в регионе и дать этому новый импульс».

Материал подготовлен в рамках проекта «Вести из Южного Кавказа». В тексте содержится терминология и иные дефиниции, используемые в самопровозглашенных Абхазии и Южной Осетии. Мнения и суждения, высказанные в статье могут не совпадать с позицией редакции «Netgazeti» и тбилисского офиса Фонда Heinrich Böll.