«Мама была в классе, когда вооруженные люди схватили ее и увели»

«Кого может обрадовать смерть человека? Но, смерти Сталина радовались. Они радовались своей свободе и счастью. Моя мама говорила, чего он [Сталин] хотел от меня, за что выселил, что я такого сделала? Она любила учиться, любила музыку, а ее схватили и увели», — так вспоминает Леван Каландаришвили, живущий в селе Чухути, историю своей матери, ставшей жертвой сталинских репрессий.

Во период сталинских репрессий мать Левана, ее родители и бабушка были выселены в Среднюю Азию. Причиной высылки, как говорит Леван, стало то, что ее отец в годы войны оказался в плену.

«Он был ранен и не смог бежать. Поэтому попал в плен. Это и стало причиной высылки семьи моего отца.

Как рассказывала мама, что в это время она училась в четвёртом классе, играла на чонгури [грузинский народный инструмент] в певческом коллективе. Говорила, что когда она пришла в школу, какие-то вооруженные люди в форме схватили ее за руки и увели. Не предупредив ни учителя, ни директора школы…», — говорит Леван Каландаришвили.

Так мать Левана прямо из класса оказалась в грузовом вагоне.

Вагоны ехали одиннадцать дней по незнакомым им дорогам. Люди, которых толпой затолкали в грузовики, не знали, куда их везут и что их ждет впереди.

«Моя мать хотела пить, но в вагоне воды не было. Тогда отец раздобыл у кого-то тесак, пробил стену и дал ей сосульку вместо воды. Она простудилась, у нее поднялась температура, но кому было до этого дело» — вспоминала его мать.

На 11-й день они прибыли в Среднюю Азию, где прожили полтора года.

Никакой надежды на возвращение на родину у них не было. Поэтому они обзавелись скотом, обустроили небольшой огород и выращивали все, что можно было вырастить в этом климате.

Мать Левана Каландаришвили

Воды в тех местах не было, они пили воду из грязного озера, где обитали дикие птицы. Некоторые кипятили эту воду, но маме ее пить не давали. После того как они купили корову мама пила молоко.

Они работали на хлопковой плантации. Однажды мама пошла со взрослыми на плантацию, и во время сбора ей в палец вонзилась колючка от хлопка. Она так повредила ей палец, что до конца жизни у нее оставался шрам.
Бабушка отца говорила ему: «Если я я умру тут, не оставляй мое тело в этой земле, отвези на родину».

Мать так вспоминала день их освобождения, после смерти Сталина прискакал на лошади человек и сказал: «Вы свободны». Они почувствовали такую ​​радость, что моя бабушка стала целовать ботинок этого человека. Даже сейчас у меня на глаза наворачиваются слезы, когда вспоминаю эти мамины слова», — рассказывает Леван Каландаришвили.

Леван говорит, его мать хотела стать музыкантом, но из-за репрессий не смогла заниматься любимой профессией.

«Она все время говорила мне, чего он от меня хотел, что я сделала такого, я была ребенком, я любила петь, любила учебу. За что, он меня выслал?

Когда они вернулись домой, у них в доме жила русскоязычная семья, за домом они не ухаживали, дрова на втором этаже рубили. Мама из-за дома очень переживала. Той семье выделили другое жилье, а наша семья вернулась в родной дом. Радость возвращения была настолько велика, что они забыли все страдания и боль. Даже родственники не верили, что они вернутся.

Потихоньку начали налаживать новую жизнь, мама вернулась в школу, в группу, из которой ее забрали, но вот как на инструменте играть подзабыла, понадобилось время, что бы вспомнить. К сожалению, мама не смогла продолжить учебу и очень переживала из-за этого», — говорит Леван.

Леван считает, что человек рождается на этот свет, не для того, что бы гибнуть на войне.

«Он должен радоваться солнцу, чувствовать тепло и любовь. Какое время для танков и пушек… люди не должны жить в страхе. Разве это нормально, то что русские с нами воевали, или то что происходит на Украине?

Раньше мы вместе воевали против врага, а теперь Россия развернулась и убивает маленьких детей в их домах. Разве могли себе представить ветераны, сражавшиеся на войне с фашизмом, что Россия придет с войной в их дома.

У нас такая красивая Абхазия, я в детстве ездил на туда на соревнования. Сердце разрывается, что теперь мы туда уже не можем поехать, а те, кто там жил, как им с этим смириться? Почему нельзя, что бы эти люди вернулись в свои дома?

Пока я жив, Путина на свою землю не впущу, что еще я могу сделать?», — говорит Леван Каландаришвили.