«Третья карабахская война»: как ее восприняли в азербайджанском обществе

Вспыхнувшие 19 сентября бои в Нагорном Карабахе, которые Азербайджан назвал «антитеррористическим мероприятием локального характера», закончились фактической капитуляцией непризнанной Нагорно-Карабахской Республики. Спустя 30 лет Азербайджан вернул контроль над Карабахом. Но это не означает, что армяно-азербайджанский конфликт разрешился.

Остается неясной дальнейшая судьба карабахских армян, которые находятся сейчас в очень тяжелой ситуации, да и вообще сложно предположить, как будут развиваться события. Но, пожалуй, уже можно подвести первые итоги «третьей карабахской войны» для азербайджанского общества.

По официальной версии, с азербайджанской стороны погибли 65 военнослужащих и один мирный житель, и это самый очевидный и бесспорный итог.

В современном Азербайджане павших на войне или ставших ее случайными жертвами называют «шахидами» (никакой религиозного оттенка это слово в данном случае не имеет).

В последние годы сформировалось пока еще непопулярное, но уже достаточно громко озвучиваемое мнение, что ура-патриоты используют это понятие, чтобы «обезличить» человеческие жертвы. Антимилитаристов бесит воспевание «чести стать шахидом», звучащее из уст тех, кто к этой «чести», явно, не стремится.

Кстати, об антимилитаристах. Сообщается, что, как минимум, четверо азербайджанских активистов, критиковавших «антитеррористическое мероприятие» в соцсетях, были арестованы по различным обвинениям – распространении запрещенной информации, поддержке терроризма, сопротивление полиции. Они получили по 30 суток административного ареста.

Против еще одного активиста, Афияддина Мамедова заведено уголовно дело по обвинению в вооруженном нападении и выбрана мера пресечения в виде заключения под стражу на два месяца. Афияддина, являющегося членом профсоюзного движения, арестовывают уже в четвертый раз с начала года.

Оппозиция, как и во время второй карабахской войны, поддержала боевые действия, сочтя их вынужденными и необходимыми. Правда, на этот раз некоторые оппозиционные лидеры вели себя сдержанней, нежели в 2020-м. Они, восхищаясь армией, не забывали критиковать при этом правящий режим.

Так, например, председатель партии Народный фронт Азербайджана Али Керимли рассказал на своей странице на Facebook о том, как один из погибших солдат перед боем завещал, чтобы в случае его гибели положенная его семье компенсацию в размере 11 тысяч манатов [около $ 6500] была потрачена на асфальтирование дорог в его родном селе.

— «А куда же ушли сотни миллиардов нефтедолларов, если сельские дороги шахид хочет асфальтировать на свою «плату за кровь»? Пусть бы хоть 10% благородства этого парня имелось бы у тех, кто становится миллиардерами за счет ресурсов Азербайджана», – прокомментировал этот эпизод Керимли.

Участник второй карабахской войны, председатель Общественного объединения молодых ветеранов Гаджи Велиев, говоря о том, как он горд армией, добавил, что погибшие и раненные на фронте «опять дети бедняков».

Все минувшие три года Гаджи Велиев, потерявший на войне один глаз, занимается тем, что пытается вытрясти у чиновников причитающиеся ветеранам пособия. И уже неоднократно повторял «тезис» о том, что своих детей эти чиновники под пули не отправляют.

В целом, определить реальные настроения азербайджанского общества, включая тех, кого принято называть «простыми людьми», просто невозможно. Эффективных инструментов для этого нет.

Процент азербайджанцев, обсуждающих политику в соцсетях, не репрезентативен. И, в основном, это, конечно, люди, настроенные «национал-патриотично». Большинство тех, чья позиция отличается от «правильного» и не совпадает с госпропагандой, держат мнение при себе.

По этой же причине внушают сомнения результаты (да и качество проведения) немногочисленных «полевых» исследований и опросов на эту тему. Хотя один из последних таких опросов, проведенный в начале сентября Центром социальных исследований Азербайджана, показал, что 63,3% из 390 респондентов поддерживают идею диалога с карабахскими армянами. Но, с другой стороны, власти тоже ее поддерживают и продвигают.

Независимые социологи, у которых возможностей еще меньше, чем у официальных структур, делают выводы «на глаз». И выводы эти не слишком утешительные, но вполне ожидаемые от общества, которое десятилетиями живет в состоянии этнотерриториального конфликта и все это время накачивается пропагандой:

— «В таких случаях конфликтная территория фетишизируется, превращается в основу национальной идеи и государственности. Если внушить людям, что без возвращения этих земель полноценная жизнь невозможна, то чужая и даже своя смерть уже не кажется слишком высокой ценой», – говорит социолог и участник миротворческих инициатив Тогрул Аббасов.

Угроза новой войны витала в воздухе уже давно, так что жители Азербайджана были к морально готовы. И многие, испытывая естественный страх и усталость, но будучи уверены, что ситуацию накаляет армянская сторона, считали оправданным «последний рывок», после которого, возможно, наступит облегчение.

И вот, «последний рыков» сделан. Испытало ли общество облегчение, судить, опять же, сложно. Но той эйфории и радости, как после окончания второй карабахской, оно точно не испытало.

Тогда люди искренне праздновали победу или то, что воспринимали как победу – возвращение значительной части Карабаха, включая город Шуша, имеющий как для азербайджанцев, так и для армян, важное символическое значение. И были преисполнены надежд, что все самое сложное позади, что наступит мир и начнется новая жизнь. Но надежды эти очень быстро рассеялись.

Нынешнее восстановление суверенитета даже правительство, кажется, не стремится превратить в повод для всенародного ликования, а преподносит, скорее, как один из успешных, хотя и малоприятных этапов на пути к миру.

Наверно, единственное, что по-настоящему всех радует – то, что «третья карабахская» продлилась только сутки. Но и это вывод, сделанный «на глаз».

Автор Ника Мусави

Материал подготовлен в рамках проекта «Вести из Южного Кавказа». Мнения и суждения, высказанные в статье могут не совпадать с позицией редакции «Netgazeti» и тбилисского офиса Фонда Heinrich Böll.