В Цхинвали испытывают опасения в связи с возможными планами России
Автор: Мурат Гукемухов
Общественное мнение Южной Осетии на качелях: люди готовы сражаться за Россию в Украине, но при этом не перестают подозревать ее в вынашивании планов по передаче Грузии. На фоне заверений о верности союзническому долгу, все больше звучат требования возродить собственную армию. На всякий случай.
Общественность Южной Осетии находится под тяжелым впечатлением от падения Карабаха и глобальной ситуации в целом, которая становится все более пугающей.
Не лучшим образом на общественных настроениях сказывается и потепление российско-грузинских отношений. Местное общество пристально следит за каждым движением Кремля, пытаясь распознать его планы на Южную Осетию.
Югоосетинские элиты как могут успокаивают общественность, но при этом у них плохо получается скрыть собственные сомнения.
Показательная в этом смысле недавняя реакция президента Алана Гаглоева на заявление Никола Пашиняна в поддержку территориальной целостности Грузии:
«Нам не интересно мнение премьер-министра Армении (Никол Пашинян), который оставил Нагорный Карабах в тяжелейшем положении. Он предал свой же народ, в большинстве своем армян по национальности, которые ждали помощи от Армении. Пашинян не нашел в себе смелости признать независимость Арцаха».
Это заявление обращено к населению Южной Осетии, нежели к премьер-министру Армении. Вряд ли Гаглоев вообще рассчитывал, что Пашинян его услышит.
Расшифровывается сигнал президента к своим соотечественникам приблизительно так:
«Не бойтесь, мы не повторим историю Степанакерта! Не надо проводить параллели. В отличие от Карабаха Москва нас признала, разместила у нас военную базу. У Южной Осетии с Москвой действует целый комплекс договоров в сфере безопасности».
В Южной Осетии завершение истории карабахской республики считают прямым следствием ослабления России после вторжения в Украину, схлопывания ее влияния на Южном Кавказе. Люди ждали хотя бы возражений со стороны Москвы по поводу силового решения карабахского вопроса, но не услышали и их. Отсюда и вторая версия произошедшего: «Москва намеренно сдала Карабах! Что ей помешает сдать и нас?».
Заявление Гаглоева это, по сути, попытка интерпретировать события в Карабахе, как следствие предательства Еревана, но не Москвы. Это болезненная для цхинвальцев тема. В ходе грузино-осетинского конфликта сначала советские, а затем и российский военные, отвечавшие за разведение противоборствующих сторон, дважды покидали Цхинвали — тайно, под покровом ночи. Наутро цхинвальцы в ужасе обнаруживали, что в город вошли грузинские отряды.
Хоть эти события происходили еще в конце 80-х — начале 90-х, но в Цхинвали их не забыли. Эти страхи живы по сей день.
19 сентября, когда была решена участь Карабаха, во Владикавказе прошло заседание Российско-грузинского делового совета, на котором обсуждалось предложение об открытии транзита через в Грузию через Рокский тоннель. Южных осетин подробные совпадения настораживают.
По мнению российских и грузинских экспертов, в Цхинвали явно переоценили значение этого мероприятия, однако, в Южных Осетии не склоны игнорировать подобные «сигналы».
Заявление Гаглоева — не первое мероприятие, направленное на умиротворение югоосетинского общества после 20 сентября. Этому же была посвящена встреча министра иностранных дел РФ с [де-факто — прим. ред.] президентами Абхазии и Южной Осетии в Сочи 3 октября – спустя две недели после падения Карабаха.
Примечательно, что изначально планировалась лишь встреча министров иностранных дел, чтобы подписать план совместных действий на 2024-2025 годы.
На повышении статуса технического мероприятия до демонстративного политического действа настояли именно руководство Абхазии и Южной Осетии. Как отмечали югоосетинские эксперты, и в Сухуми, и в Цхинвали нуждались в каких-то обнадеживающих заявлениях со стороны первых лиц российского государства.
Заявление Лаврова о том, что Россия не намерена пересматривать гарантии их безопасности успокоило югоосетинскую общественность, но ненадолго. 7 октября 2023 года началась война в секторе Газа. В Южной Осетии вновь примерили эту историю на себя.
«Как быстро карабахская история ушла из мировой новостной повестки. Будто ничего и не было! Делать расчет на то, что за тебя заступится «мировое сообщество» очень наивно…», -написала в своем посте югоосетинский блогер.
Иными словами, на фоне расползающейся по миру войны «мелкие» региональные конфликты ушли далеко на периферию внимания большого мира. Скоро до них и вовсе никому не будет дела.
Еще один повод для беспокойства — с 1 октября Россия ввела таможенные пошлины на границе с Южной Осетией, как с территорией, расположенной за пределами Таможенного союза. Именно ввела, а не повысила до 7%, как об этом писали российские СМИ.
Дело в том, что до 1 октября – таможенными пошлинами облагались лишь отдельные виды товаров (алкоголь и т.п.) и нефтепродукты, экспортируемые в Южную Осетию сверх установленного лимита. Ограничение символическое, потому что выделенный лимит сопоставим по своим объемам с годовой потребностью в топливе населения и местных предприятий.
Российская таможня взымала платежи в основном за перевес ручной клади, под видом которой в Южную Осетию завозились российские товары. Теперь же она требует полного досмотра грузов и взымает пошлину как с полноценных экспертных операций. При этом размер платежа рассчитывается не от фактической стоимости товаров, уплаченной за товар на северокавказских оптовых рынках, а по итогам торгов российских аукционов или биржевым котировкам аналогичных товаров. Эти цены значительно превышают региональные, соответственно, и исчисляемая пошлина превышает 30% -40% от фактической стоимости товара.
В результате цены на товары первой необходимости в Южной Осетии выросли почти вдвое. Югоосетинское правительсво пытается договориться с Москвой об отмене пошлин, российские партеры заверяют, что решение об отмене скоро будет принято, но пока без изменений.
В Цхинвали новые требования Москвы сравнивают с торговой блокадой и задаются вопросом о ее целеполагании. Какой экономический смысл облагать пошлинами территорию с тридцатитысячным населением, конечно, если речь не идет о чем-то другом? Например, о подталкивании нас к Грузии…
Очередная история в копилку тревожных сомнений. Депутаты собирались приять поправки к закону «о государственной границе». Но (опять совпадение?) накануне обсуждения 20 ноября в Цхинвали нагрянул начальник Управления администрации президента России по межрегиональным и культурным связям с зарубежными странами Игорь Маслов.
В ходе визита куратора состоялась кулуарная встреча с депутатами-инициаторами поправок.
Игорь Маслов настоятельно рекомендовал парламентариям воздержаться от приятия поправок.
В частности, речь шла о поправках к второй статье закона «Принципы установления и изменения прохождения государственной границы, установления и поддержания правоотношений на государственной границе».
В действующей редакции эта статья закона звучит так: «Государственной границей Республики Южная Осетия является административная граница бывшей Югоосетинской автономной области, закрепленная международными договорами и законодательными актами бывшего СССР. Государственная граница Республики Южная Осетия с сопредельными государствами, не оформленная в международно-правовом отношении, подлежит ее договорному закреплению».
Иными словами, текст закона предполагает некий незавершенный статус границы.
Группа депутатов предложила заменить его следующим текстом: установить границы по Декрету №2 Всегрузинского Центрального Исполнительного Комитета Советов и Совета народных Комиссаров ССР Грузии «Об образовании автономной области Юго-Осетии» от 22 апреля 1922 года и, соответственно, прилагаемые к декрету протоколы разграничений территорий между населенными пунктами, расположенными вдоль границы автономии.
В отличие от действующего положения, предлагаемая поправка означает, что граница уже определена и согласована с грузинской стороной еще в 1922 году.
По словам участников встречи, Игорь Маслов сообщил депутатам, что их затея сопряжена с риском спровоцировать в Грузии некие нежелательные реакции, которые, в конченом счете, могут нарушить и без того хрупкую стабильность в регионе.
Более того, один из сопровождавших куратора силовиков намекнул депутату, настаивавшему на приятии поправок, что его активность может привести к потере им российского гражданства.
«Как это понимать?! -недоумевали после встречи парламентарии, — С каких пор российские руководство так беспокоится по поводу реакции в Тбилиси?».
Все это вместе (события двух месяцев!) создает ощущение схлопывающегося пространства.
В югоосетинском обществе укрепилось мнение, будто существует лишь один верный шанс, при котором Москва не оставит их. Это победа или хотя бы не поражение России в Украине. В этом случае Россия сохранит себя, как региональная держава, а политический режим, взявший на себя ответственность за Южную Осетию, имеет шансы на выживание.
Схожие опасения и в Северной Осетии – там распространено мнение, будто в случае поражения Россия может уйти из Северного Кавказа, оставив православную Осетию в недружественном окружении мусульман. Для республики, на протяжении десятилетий подвергавшейся атакам исламских террористов, пережившей ужас Беслана, это убедительный аргумент.
Этим объясняется колоссальное количество добровольцев, оправившихся воевать в Украину.
В основной своей массе они воюют в составе подразделений 4 военной базы и двух добровольческих бригад «Осетия-шторм» и «Алания-шторм».
Об этом не принято говорить вслух, но очевидно, что осетинские элиты рассматривают их в том числе и как потенциал своих территорий на случай неблагоприятного развития событий на юге или на севере и юге. Причем потенциал единый, общий. Это новое явление, до сих пор такого не было. В грузино-югоосетинском конфликте северян участвовали единицы.
Бригады находятся под плотной опекой руководств Северной и Южной Осетий, к ним регулярно выезжают делегации с гуманитарными грузами, квадрокоптерами, амуницией и т.п.
В составе одной из таких делегаций зону боевых действий в октябре посетил вице-спикер парламента Южной Осетии Петр Гассиев. По возвращении Гассиев дал интервью российскому радио Sputnik:
«Сейчас в процентном отношении к числу населения больше всего там находится осетин – около двенадцати тысяч…. Были такие высказывания, что это не наша война. Но это наша война, к большому сожалению. С учетом того, что мы сейчас видим в сопредельной… Грузии, если, не дай Бог, Россия оступится там (в Украине), наше будущее, как севера, так и юга Осетии – очень незавидное. Поэтому это абсолютно наша война».
Из этих двенадцати тысяч более тысячи приходится на южных осетин. Это примерно 13% боеспособного мужского населения. Около сорока из них погибло.
Если в самом начале конфликта звучали протесты против участия молодых людей в чужой войне, то по мере изоляции России и призывов к Грузии открыть второй фронт, их становилось все меньше, а после падения Карабаха, протестные голоса затихли полностью.
Их сменили требования восстановить югоосетинскую армию и оснастить ее средствами современной войны. С этими требованиям солидарны и сторонники диалога с Грузией, кстати, их не становится меньше. Свою позицию они объясняют так: никто не станет договариваться с теми, кто не способен оказать сопротивления.
Материал подготовлен в рамках проекта «Вести из Южного Кавказа». Мнения и суждения, высказанные в статье могут не совпадать с позицией редакции «Netgazeti» и тбилисского офиса Фонда Heinrich Böll.
