Экс-глава Минюста Германии: Путин создал атмосферу для убийства Немцова

Юридически Владимира Путина нельзя обвинить в убийстве Бориса Немцова. Но он создал общественную атмосферу, в которой это стало возможным, заявила DW экс-министр юстиции Германии Сабине Лойтхойссер-Шнарренбергер.Ровно 10 лет назад, 27 февраля 2015 года, на Большом Москворецком мосту напротив Кремля был убит Борис Немцов. Об оценке тех событий спустя десятилетие, вопросе юридической ответственности и личных воспоминаниях о Немцове DW рассказала министр юстиции Германии в 1992-1996 и 2009-2013 годах Сабине Лойтхойссер-Шнарренбергер (Sabine Leutheusser-Schnarrenberger). С 2014 года она работает в руководстве Фонда Фридриха Наумана, близкого к Свободной демократической партии (СвДП). В ней Лойтхойссер-Шнарренбергер состоит с 1978 года.

DW: Вы знали лично Бориса Немцова, были с ним знакомы?

Сабине Лойтхойссер-Шнарренбергер: Однажды я видела его на одном мероприятии, которое Фонд Фридриха Наумана организовал в России. У нас с ним не было тесного общения, лишь случайная встреча. Он был очень впечатляющий харизматичный человек, и к тому же — умеющий убеждать политик.

— В конце 1990-х Немцов рассматривался как один из возможных преемников Бориса Ельцина. На ваш взгляд, было ли это шансом, что это означало бы для России и Европы?

— Это были очень неспокойные времена. И если бы Борис Немцов стал преемником Ельцина, а он был очень серьезный кандидат для этого, тогда у России было бы совершенно другое развитие. Он отличился в либеральных реформах, которые он проводил в том числе на региональном уровне. Его отличало то, что у него было видение России, которая открыта к реформам, идет в направлении демократии, уважает права человека, дает больше возможностей для развития отдельных личностей. Думаю, что тогда, с того момента, вся история России развивалась бы по-другому, чем когда преемником Ельцина стал Владимир Путин. А он привел Россию к полной диктатуре, где демократические подходы вообще невозможны.

— Можно ли сравнить Бориса Немцова и его убийство с кем-либо и чем-либо из истории Германии? Были ли подобные фигуры?

— Я никогда не сравниваю какие-либо события с историей Германии, потому что весь контекст совершенно другой. Но, конечно, были убийства либерально настроенных людей, которых убивали из-за их религии или готовности к реформам, в том числе в Веймарской республике. Но я бы не стала проводить параллели. Это так ужасно, что Немцов был застрелен в спину на мосту перед Кремлем. К такому я не могу найти по-настоящему убедительную параллель.

— Как вы оценивали эти события тогда и сейчас? Было ли это убийство поворотным моментом в развитии России?

— Если говорить о политическом развитии после убийства Немцова с 2015 года до сегодняшнего дня, 10 лет спустя, то уже тогда было начало массового притеснения оппозиционеров, инакомыслящих, художников. Это дополнительно показало, что растет интенсивность жестокости против правозащитников, активистов. Хотя и до этого была цензура.

Я была тогда на похоронах и несколько часов простояла у открытого гроба Бориса Немцова. Эта картина даже сейчас, 10 лет спустя, стоит у меня перед глазами. Тогда многие известные люди были там, в том числе из оппозиции. Сегодня это непредставимо, их бы всех заранее задержали.

— Вы были тогда на похоронах?

— Да, как представительница Фонда Фридриха Наумана. Я была там с председателем фонда Вольфгангом Герхардом (Wolfgang Gerhard). Мы получили возможность сказать несколько слов. Мы провели около шести часов у открытого гроба. И один за другим мы говорили речи в память о Борисе Немцове. А снаружи было множество людей в масках, полиции, солдат. Меня особо впечатлило, что пришли все европейские послы. Чтобы показать, что они не просто участвуют, а вместе осуждают это убийство и хотят послать сигнал Путину.

— Тогда в память о Немцове вышли и десятки тысяч людей…

— Да, там было очень много людей, которые не позволили запугать себя, ведь там была и госбезопасность. И это было возможно. А сейчас можно получить несколько лет тюрьмы, даже если просто возложить цветы, например в память об убийстве Алексея Навального… А для меня все то, что произошло с ним в колонии, — это убийство.

— Как вы считаете, тогда еще была надежда на иное развитие России? Вам казалось тогда, что это правило или исключение?

— У меня никогда не было надежды, что это всего лишь исключение из правил. К сожалению, уже тогда мы видели много убийств. И систематическое преследование оппозиционных журналистов, IT-активистов. Больших надежд, что это исключение, у меня не было.

Потому что в обществе уже тогда была атмосфера, созданная Путиным и его сторонниками в Кремле, при которой можно совершать преступления против таких оппозиционеров. Было расследование, но заказчик никогда так и не был установлен. Такая атмосфера, когда оппозиционер — это легитимная цель преступления, была и у нас в конце Веймарской республики. Когда по улицам ходили правонастроенные хулиганы. И дальше стало только хуже. И, к сожалению, в России тоже.

— Вы дипломированный юрист, бывший министр юстиции. Как вы с профессиональной точки зрения оцениваете расследование убийства, которое выявило пятерых преступников из регионов Северного Кавказа?

— Было признание. Один из них сказал, что стрелял. Их приговорили к ограничению свободы на большие сроки: более 10 и даже 15 лет. Но у меня все равно сложилось впечатление, что все было отчасти формально, инсценировано. Не знаю, сколько именно приговоренные провели в тюрьме. Они все должны быть еще в тюрьме. Также ясно было показано, что они из среды чеченцев. А там много сторонников Путина, один из которых, возможно, взял на себя грязную работу.

— Что вы скажете как юрист о вине Путина? Несет ли он за это юридическую или моральную ответственность?

— Юридически против Путина ничего не может быть доказано. Ничего не известно о каком-либо указе Путина или его уполномоченных в Кремле. Юридически он не может быть обвинен. Это было бы ложным утверждением.

Поэтому это нужно оценивать с моральной точки зрения. Для меня решающий фактор — то, что Кремлем была намеренно создана такая атмосфера, что оппозиционеры — это своего рода дикие животные, которых разрешено отстреливать. И если совершить против них преступление, то это якобы нечто в пользу государственных интересов России и политики Кремля. Это должно быть морально осуждено.

— Последний вопрос — про память о Немцове в Германии. Вспоминаете ли вы о нем в своей работе, сотрудничаете ли с Фондом Бориса Немцова за свободу? И помнят ли о нем вообще в немецкой политике и обществе?

— Мы как Фонд Фридриха Наумана постоянно в контакте с Фондом Бориса Немцова и Жанной Немцовой. Мы вместе организуем премию имени Немцова, которая вручается ежегодно с 2016 года. Например, в 2023 году ее вручили мужественным женщинам и мужчинам, которые выступают против войны в Украине или так называемой Z-операции. В 2021 году премию получил Алексей Навальный, тогда он был еще жив. С этой премией всегда связана память о Борисе Немцове как о впечатляющей личности. Фонд Бориса Немцова также организует мероприятия и лекции в Праге. В 2023 году они также запустили там магистерскую программу имени Немцова на философском факультете Карлова университета.

Я постоянно помню о нем. Наш Фонд Наумана напоминает о нем на своей интернет-странице. Мы проводим встречи с бежавшими из России оппозиционерами, которые организуют Форум Бориса Немцова. Там встречаются различные деятели, которые против нынешнего развития России, особенно после убийства Немцова. Думаю, у нас хорошая и живая память о Немцове.

Если говорить о всем обществе Германии, то, думаю, о нем помнит лишь небольшая часть людей, интересующихся Россией и российской оппозицией, например недавним обменом политзаключенных. Но, полагаю, это не широкие слои общества. Сквер и площади Немцова есть в Софии, Праге, Вашингтоне, Лондоне. Это то, над чем мы в Германии также должны работать, чтобы память о нем была в общественном пространстве. Хотя бы в форме памятной доски. Это то, что мы должны обсуждать с Жанной Немцовой и фондом.