Вдова футболиста «Зенита» Фернандо Риксена: «Дочь теперь называет папой плюшевого зайца»

Нет, увы, не получается. Хоть муж и болел долго, и исход был понятен, к этому невозможно подготовиться. Большая потеря и травма — и для меня, и для дочки. Нам по-прежнему тяжело. Год пролетел вообще как день, если честно. Мы на днях вернулись из Голландии, куда летали, чтобы навестить прах Фернандо…

Официальная церемония прощания проходила в Шотландии, а потом я его прах перевозила в Голландию — муж просил об этом в завещании. Хотел вернуться на родину. Сейчас поставила эту урну на 10 лет в городе Ситтард, там базировался последний клуб, в котором Фернандо играл. Перед самой смертью он передумал, захотел, чтобы я развеяла прах на Карибах. Говорил: «Устрой большую вечеринку, не смей плакать. Я любил жизнь». Но я решила, что в принятии этого решения мне должна помочь наша дочь Изабелла. Она еще маленькая, и в свои 8 лет точно ничего не поймет. Даже пока не знает, что такое кремация, что сделали с ее папой. А через 10 лет девочке будет 18, мы вместе поймем, что делать дальше. Может быть, оставим там же, может, отправимся на Карибы, может, похороним.

Ни дня не было, чтобы я о нем не вспоминала. Во-первых, весь дом уставлен нашими фотографиями — мы с Беллой, он с нами. У меня рука не поднимается убрать. Тяжело на самом деле смотреть на них каждый день. Но еще тяжелее — осознавать, что ты больше никогда не увидишь человека, не поговоришь с ним… Это самое ужасное. Иногда мне легче думать, что Фернандо просто куда-то уехал и живет в другом месте.

Одежду и все остальное я убрала в гараж, лежит в коробках и чемоданах. Думаю, может, надо как-то раздать. Говорят, что неправильно так держать. Просто не знаю кому…

Постоянно, но я никогда не вижу во сне его лица. Обычно со спины — интересно так. Пытаюсь с ним поговорить… Это, возможно, объясняет момент, что я не успела к нему прилететь перед смертью: Фернандо находился в Шотландии, а мы — в Испании. Его не стало в среду, а билеты у нас были на четверг. Я, конечно, корю себя за это. Последние четыре дня он был в таком состоянии… Может, кома, может, как-то иначе называется. У него уже не поднимались веки, врачи кололи морфий… Ничего не болело, но мужу так было легче. Когда мы говорили, он лежал, будто спал — с закрытыми глазами, но все слышал. Когда Белла обращалась к папе, у него текли слезы постоянно. Больно, конечно, это вспоминать…

Знаете, у Беллы есть зайчик, которого ей передал от Фернандо близкий друг. Она этого зайца теперь называет папой, брызгает его отцовским парфюмом. Он с нами везде летает, в школу ездит. Когда дочка на уроках, заяц сидит со мной весь день. Может быть, благодаря этому, Изабелле как-то легче все переживать, воспринимать. Будто какая-то частичка папы рядом.

Она занимается теннисом и танцами. Любит все активное. Недавно спросила: «А девочкам можно играть в футбол?». А это папина мечта была… Поэтому мы съездили в магазин, купили ворота и все лето играли с Беллой в футбол на территории дома. Так что, кто знает, может, еще и по стопам отца пойдет. Если сама решит заняться, то я только поддержку. Еще заметила, что у дочери начал проявляться интерес к стране, в которой она родилась, к голландскому языку. Часто интересуется, как то сказать, как это. Хочет учиться.

Пока нет, в том числе и из-за пандемии. Ну и когда ты живешь не в своей стране, это особенно сложно. К приезжим тут относятся немного предвзято.

Да, мы ко всему прочему еще и плохо говорим на местном языке. Живем в Валенсии, и тут вообще никто не использует английский. Испанцы не приемлют ничего, кроме испанского. Для меня это было тяжело, когда мы переехали. Испанский я учила, ходила в школу, удалось овладеть на базовом уровне, в магазине объяснюсь, но не более того. Да и круг общения у меня в основном состоит из русских, их тут много.

Недавно у меня вышла книга, надеюсь, она будет хорошо продаваться. И я получу нормальные дивиденды. Также все в процессе по поводу наследства. С бывшей женой Фернандо решаем кое-какие моменты. Она имеет отношение к разделу их совместно нажитого имущества. На меня перешел процесс, который супруг не завершил. Поэтому придется продолжать с ней за него судиться. Ну и, конечно, у меня в планах делать что-то свое. Здесь нереально на кого-то работать, максимум, что платят по найму — 1200 евро. На такие деньги не проживешь.

Нет, от Фернандо мне достались только долги: какие-то неоплаченные налоги перешли на меня. Финансовое положение вообще никакое. Каждый день — квест: как выжить до завтра. Перебиваемся в основном пока за счет моей мамы — она помогает. Как мне ни больно это признавать, но в свои 34 года сижу у матери на шее. Сама как-то пытаюсь вертеться — делаю, к примеру, кейтеринг — готовлю для друзей. Это приносит небольшие деньги, но хоть что-то свое. Из-за пандемии очень тяжело что-либо организовать. Тут сейчас жесткие условия, ограничения. Ребенок в школе ходит с девяти утра до пяти вечера в маске. Даже в машине надо ездить в ней, штрафы бешеные. Приходит бедная домой, а ей 8 лет два месяца назад исполнилось, и говорит: «Мама, мне так тяжело дышать!» Замуровали реально: обниматься со сверстниками нельзя, стены не трогайте, на полу не сидите.

Да, нам с дочкой достался дом, в котором сейчас и живем в Испании. Последние четыре года перед смертью муж провел тут. Сначала мы находились в Голландии, в Бельгии, но когда состояние Фернандо ухудшилось, пришлось переехать в более теплую страну. Его уже тяжело было элементарно одевать, да и вообще людям с такой болезнью противопоказан холод — происходят судороги мышечные. А в Испании климат самое оно: шорты, футболка и — на террасу. Сидит и дышит свежим воздухом. Больше у нас ничего и нет. Бывшая жена все забрала, оставила ни с чем. Достался мне гол как сокол.

Нет, нет и нет. Но поддерживаем общение с друзьями Фернандо. Когда летаем в Голландию, всегда останавливаемся у наших общих товарищей — полицейской пары. С некоторыми ребятами из «Рейнджерс» созваниваемся, с которыми он играл раньше. С теми, кто его навещал и был рядом. Они мне часто пишут, интересуются.

Даже не знаю. Наверное, да. Но пока даже не рассматриваю. Сейчас у меня главная цель — это ребенок. Воспитать Беллу хорошим счастливым человеком, дать ей нормальное образование. Моя жизненная ноша, наверное, в том, чтобы помогать кому-то, спасать. А о себе всегда помню в последний момент. Может быть, надо как-то учиться жить для себя, ради себя. Тем более Фернандо этого хотел. Может быть, и в моей жизни что-то изменится. Все мы хотим счастья. Будет и на моей улице праздник.