«Существует большой потенциал для сотрудничества между странами Южного Кавказа» — Тойво Клаар

Президент Азербайджана Ильхам Алиев в понедельник прибыл в Тбилиси с рабочим визитом. После встречи с премьер-министром Грузии Ираклием Гарибашвили Алиев в числе прочих тем коснулся карабахского конфликта. Он отметил, что если Армения есть готовность со стороны Армении, то он готов приступить к работе в формате трехсторонних консультаций между Грузией-Арменией и Азербайджаном. Ираклий Гарибашвили также выразил готовность участвовать как в консультациях, так и в мирном процессе. Армянская сторона никак не прокомментировала эту тему.

«Голос Америки» записал интервью со спецпредставителем ЕС на Южном Кавказе Тойво Клааром, который, как и первые лица Грузии и Азербайджана и считает, что Грузия может сыграть важную роль в сближении двух соседей.

В чем может заключаться участие Грузии в урегулировании карабахского конфликта, каково влияние российско-украинской войны на переговоры в Женеве (формат создан 15 октября 2008 года, после августовской войны. Переговоры проходят под руководством ОБСЕ, Евросоюз и ООН, в них также участвуют США и представители оккупированных Абхазии и Цхинвали), что они будут обсуждать в ходе встреч в рамках этого международного формата, и какое влияние на оккупированные территории Грузии оказала объявленная в России частичная мобилизация. На эти темы в эксклюзивном интервью с «Голосом Америки» побеседовал Тойво Клаар.

— Вы опубликовали в «Твиттере» заявления о возможных военных преступлениях, совершенных Арменией и Азербайджаном в карабахском конфликте. Проводилось ли расследование этих преступлений и каковы будут или должны быть ответные меры, если будет установлено, что одна из сторон совершила военные преступления?

— Насколько мне известно, расследование по этим обвинениям продолжается в отношении обеих сторон, и, конечно, если будет доказано, что имело место преступление, то есть надежда на то, что соответствующие органы стран предпримут действия. Они обязаны поступить так. Это именно то, чего ожидает Европейский Союз, чтобы правительства сначала провели расследование, а затем, если обвинения подтвердятся, приняли соответствующие юридические меры.

— В какой степени и как Евросоюз вовлечен в разрешение конфликтов и что, по вашему мнению, можно сделать для установления мира в регионе?

— Евросоюз очень активен. Президент Шарль Мишель организовал встречу с лидерами Азербайджана и Армении, в ходе которой он встретился с президентом Алиевым и премьер-министром Пашиняном в Брюсселе.

У Евросоюза есть очень четкий интерес — мы соседи Южного Кавказа, и, конечно, предметом нашего интереса является мирный и развитый Южный Кавказ. Для этого важно урегулировать конфликт между Арменией и Азербайджаном.

— Вы упомянули прошедшую в Брюсселе встречу, и я спрошу вас: в настоящее время на армяно-азербайджанской границе работает краткосрочная миссия Евросоюза, хотя все еще остается вопрос об окончательных результатах этой миссии. Чего ожидает ЕС от этой миссии, что будет после двухмесячного наблюдения и возможно ли, что эта миссия будет более продолжительной?

— В первую очередь следует сказать, что эта наблюдательная миссия действительно рассчитана на два месяца, это окончательное решение было принято в Праге. Это происходит еще и потому, что ресурсы, необходимые для этой мониторинговой миссии, были переброшены от миссии ЕС в Грузии. Это то, что мы можем сделать в краткосрочной перспективе, но не в течение длительного времени, это не может продолжаться в течение длительного времени. На какое-то время мы можем переместить часть миссии из Грузии на границу [Армения-Азербайджан], чтобы это не повлияло на деятельность миссии. Конкретно речь идет об отправке этого персонала в Армению, на армянскую сторону.

Мы ожидаем, что благодаря своей деятельности [представители миссии] смогут лучше информировать ЕС о ситуации на местах и ​​конкретных проблемах, существующих на местах. Это также помогает нам вносить больший вклад в мирный процесс между Арменией и Азербайджаном.

Возможности мониторинга также расширят наши возможности поддержки. Кроме того, физическое присутствие ЕС на местах демонстрирует нашу приверженность миру и стабильности на местах. Я считаю, что это признак того, насколько серьезно Европейский Союз относится к своей миссии помочь Армении и Азербайджану достичь всеобъемлющего соглашения, в результате которого ситуация на Южном Кавказе и вокруг него радикально улучшатся.

— Вы упомянули Грузию, у которой неплохие отношения с обоими соседями. Видите ли вы роль Грузии в разрешении этого конфликта, и если да, то какую роль она может сыграть?

— Правительство Грузии выразило желание оказать помощь в различных формах. Я считаю, что между тремя странами Южного Кавказа есть большой потенциал для изучения трехстороннего сотрудничества, которое пойдет на пользу всем.

Грузия имеет большой потенциал в объединении двух соседей. Страна может способствовать сотрудничеству [соседей] в областях, где в прошлом это сотрудничество могло быть невозможным/немыслимым, но теперь оно становится все более возможным. Так что Грузия, как вдохновительница и страна предлагающая идеи, имеет большой потенциал

— Какое влияние карабахский конфликт оказывает на регион, в частности на Грузию, и какие уроки, по вашему мнению, Грузия может извлечь?

— Карабахский конфликт, безусловно, оказывает влияние на Грузию. Тот факт, что мирных переговоров, нормализации отношений, готовности к общению и свободной торговле между Арменией и Азербайджаном пока нет, влияет и на Грузию. Страна теряет экономические возможности. Из-за этого конфликта все три страны теряют экономические возможности, в том числе и Грузия.

Таким образом, урегулирование конфликта между Азербайджаном и Арменией, открытие границ, восстановление коммуникаций и возобновление торговых отношений будут выгодны всем трем странам, в том числе и Грузии. Так что наличие [карабахского] конфликта окажет негативное влияние на Грузию, а его разрешение окажет положительное влияние на Грузию.

— Что вы скажете о российско-украинской войне? Как, по-вашему, это влияет на то, что происходит в регионе Южного Кавказа? Также не видите ли вы опасность в этой войне, что из-за того, что все сосредоточены на этой войне и конфликты в регионе могут обостриться по принципу «что сейчас все им не до этого»?

— На Южном Кавказе, по моим наблюдениям, чувствуется достаточно повышенная тревожность из-за российско-украинской войны и влияния этой войны на регион. Конечно, есть люди, которые думают, что, может быть, сейчас некоторые военные маневры, было проще осуществить, чем раньше… Но то, что я вижу в регионе, на самом деле — это тревога по поводу продолжающейся войны и ее последствий, и того, что, может быть, это произойдет после войны.

Так что, на мой взгляд, на Южном Кавказе есть некое понимание того, что война в Украине — это плохо для соседей России.

— Россия является участником Женевских переговоров. Влияет ли эта война на то, как они себя ведут, какие решения принимают и насколько они конструктивны?

— Сопредседатели Женевских переговоров решили не проводить обсуждения в марте и июне и договорились, что встреча состоится в октябре. Это произошло совсем недавно [5 октября].

Мы были очень обеспокоены тем, что война в Украине может повлиять на переговоры в Женеве. Мы хотели этого избежать, потому что это не пошло бы на пользу Женевским переговорам и могло бы нарушить формат.

Я очень рад, что в ходе последнего раунда нам удалось обменяться мнениями по шести пунктам требований, ради которых изначально были начаты переговоры в Женеве. Хотя я не могу сказать, что между сторонами была достигнута договоренность, хорошо, что мы смогли сосредоточиться на вопросах, на которые были рассчитаны переговоры в Женеве, и не переходить к международным делам, которые, действительно, могли иметь воздействие.

— Переговоры в Женеве ведутся в таком формате уже 14 лет, но все вопросы, которые беспокоили Грузию в 2008 году — будь то ползучая оккупация, похищение людей, пытки или лишение свободы граждан Грузии, до сих пор остаются на повестке дня. Считаете ли вы, что этот формат по-прежнему жизнеспособен, и если нет, можем ли мы увидеть другой формат для решения этих проблем?

— Что я могу сказать, так это то, что Женевские переговоры – это тот формат, который у нас сейчас есть. Кому-то это может нравиться, а кому-то нет, кому-то это может показаться неэффективным или менее эффективным, но главное, что это то, что мы  сейчас имеем.

Я думаю, что в настоящее время создать формат, аналогичный женевским переговорам, было бы очень сложно.

Поэтому я считаю, что мы должны быть крайне заинтересованы в продолжении переговоров в Женеве в том виде, в каком они есть сейчас. Да, мы могли бы подумать, как сделать переговоры более ориентированными на результат. Однако очень важно, чтобы мы следовали этому формату.

— Частичная военная мобилизация, объявленная в России, затронула и оккупированные территории Грузии. Сообщалось, что в оккупированной Абхазии начался призыв на военную службу. Какой информацией вы располагаете на этот счет, вы обсуждаете эту тему в ходе переговоров в Женеве и что говорят в Цхинвали и Абхазии? 

— Я не могу дать вам развернутый ответ на этот вопрос, потому что у меня нет достаточной информации о том, сколько человек было мобилизовано, был ли кто-то призван [с оккупированных территорий]. Но что я могу сказать, так это то, что после моих визитов в Цхинвали и Сухуми меня поразил тот факт, что там нет явного, четкого признака того, что они поддерживают Россию в этой войне.

Были какие-то знаки официальной поддержки, но я не видел выражения личной поддержки, такой как в России. Опять же, я думаю, у них есть ощущение, что война России в Украине не может принести ничего хорошего ни Южной Осетии, ни Абхазии.