«Говорят о «деимпериализации» России. Это может произойти» — Интервью с Беном Ходжесом

Что означает освобождение Херсона для будущего войны, может ли Россия изменить ситуацию и чем обусловлен успех Украины на поле боя? На эти и другие темы «Netgazeti» поговорило с американским генерал-лейтенантом и бывшим командующим армией США в Европе Беном Ходжесом.

• Еще в сентябре вы говорили, что украинская армия вернет Херсон, так и произошло. Что означает вывод вооруженных сил РФ из Херсона с военной точки зрения?

Это следует рассматривать как продолжение контрнаступления [украинцев], правый фланг которого идет по стороне Херсона, а левый фланг идет из Харькова в сторону Мариуполя и Мелитополя. Эти [фланги] связаны друг с другом.

Задачей правого фланга был захват Херсона, а оттуда [украинцы] обязательно применят «Хаймарсы» и другие системы для поддержки маневров по-левому флангу.

Я не получаю информацию из официальных источников, это моя оценка. Но мы знаем, что война — это испытание воли и логистики.

Воля украинцев — народа и военных, — гораздо сильнее, чем у россиян. Логистика РФ исчерпана, они не могут снабжать [свои силы]. Положение украинцев с каждой неделей понемногу улучшается. Вот почему я настроен оптимистично.

• Предположительно, в данный момент на передовой не наблюдается массового присутствия российских мобилизованных. Изменит ли ситуацию их участие в боевых действиях?

Эта мобилизация — катастрофа. Её проведение, ее объявление… Мы все видели видео  отражающие хаос [вызванный мобилизацией].

Тысячи мужчин отправляют на войну, но они не обучены, у них нет оружия… Поэтому они уже несут огромные потери, и ситуация будет только ухудшаться.

Мобилизация ничего не даст России. В Кремле это знают, но меняют трупы на время. [Москва] надеется, что другие страны потеряют желание поддерживать Украину. [Но] этого не произойдет.

• Херсон находится довольно близко от Крыма, согласно вашему прогнозу, Украина вернет себе Крым в 2023 году. Чего в таком случае ожидать от России?

Есть две фазы. В январе украинцы будут на правом и левом флангах приступят к решающей фазе кампании — освобождению Крыма. По моему мнению, [этот этап] будет завершен к лету 2023 года.

Это возможно потому, что у россиян есть только две линии снабжения [Крыма] — Керченский мост [он же «Крымский мост» — ред.] и сухопутный путь через Мариуполь.

Обе [линии снабжения] находятся в зоне действия «Хаймарсов», а Керченский мост уже получил значительные повреждения. Полностью использовать его можно будет не раньше лета следующего года. Россия не сможет адекватно поддерживать войска на юге Украины. А Черноморского флота нигде не видать.

Москва мало что может сделать. Они ничего не могут предпринять, чтобы остановить успешное продвижение украинцев.

Кремлю предстоит принять решение: защищать режим или терять силы и корабли в Крыму. Политически, поражение в Украине плохо для Кремля, но поражение в России еще хуже.

В какой-то момент им придется придумать причину для отступления. Они уже делали это несколько раз. Мы должны свыкнуться с мыслью, что Россия будет побеждена старым методом, на поле боя.

• Вы также выразили мнение, что в следующем году Путина отстранят от власти…

Я не призываю к смене режима, но я считаю, что его все чаще будут обвинять в этой катастрофе.

Пытались обвинить Генштаб, НАТО, другие факторы… Но правда в том, что в катастрофе виноват Путин.

Именно поэтому Кадыров и Пригожин [руководитель ЧВК Вагнер] собирают силы. Думаю, мы наблюдаем начало внутреннего конфликта. Я был бы удивлен, если бы Путин все еще был президентом в свой следующий день рождения.

• Как вы думаете, если Путина уберут, его сменщик будет хуже или лучше?

У меня нет иллюзий, что [Россию] возглавит либертарианец.

Однако мы должны быть готовы к различным событиям, включая потенциальный распад Российской Федерации.

Ряд этнических групп уже говорят о «деимпериализации». Это может произойти. Российская экономика находится в плохом состоянии. Кроме того, Ирану хотелось бы заполучить тысячи единиц [российского] ядерного оружия.

• Украинцы добиваются очередного успеха, а Россия терпит неудачу. С военной точки зрения, что Киев делает правильно, а Москва — неправильно?

Как я уже говорил, война — это испытание логистики и воли. Украинцы защищают свою Родину. А эмоциональной [мотиваций] у российских солдат нет, разве что в первые дни, когда некоторые действительно верили в «денацификацию», или что за бред там им говорили. И теперь все видят, что это были сказки.

У России никогда не было достаточно войск для выполнения поставленной задачи, они не были готовы.

• Значит, мы имеем дело с плохим планированием?

В том числе. Но [в Кремле] плохо представляли, что надо делать. Они совершили ужасные стратегические ошибки.

Во-первых, они думали, что у них больше возможностей и их силы быстро проникнут в Украину.

Во-вторых, они думали, что удастся изолировать Украину, что Запад будет закрывать глаза, как это было после [агрессии 2008 года против] Грузии, [аннексии] Крыма и применения химического оружия [президентом Сирии Башаром] Асадом. Они думали, что так будет продолжаться.

В-третьих, они считали, что какими бы ни были последствия, уничтожение Украины того стоит. Они не ожидали, что Запад объединится в деле введения санкций.

В-четвертых, думали, что получится добиться распада НАТО и Украины.

Мы имеем дело не только с плохим планированием, но и с совершенно неправильным взглядом на ситуацию.

Украина действует очень профессионально. Они действуют быстро, внедряют новые технологии. Я очарован работой [украинского] Генерального штаба. Конечно, военная поддержка Запада также является важной составляющей.

• Может ли Россия что-то сделать, чтобы изменить ситуацию? Как бы вы поступили, если бы были российским генералом?

Я бы немедленно сдался и ушел [из Украины], чтобы сохранить свои силы. Россия имеет огромную границу, где есть опасности. Единственная безопасная граница — с НАТО.

Профессионалы и генеральный штаб должны подумать — нам нужно сохранить армию и флот на случай распада [Российской] Федерации или на случай гражданской войны. Или если бы Китай решил, что пора захватить Сибирь.

Генштаб должен позаботиться о своих возможностях после войны. Вот такими были бы мои действия, если бы я был [командующим Объединённой российской группировкой в Украине] Суровкиным или [начальником Генштаба Валерием] Герасимовым.