«Грузия сейчас является ненадежным партнером» — интервью с Эвелин Фаркас

«Грузия сейчас является слабым и ненадежным партнером для США», — заявила Эвелин Фаркас, бывший высокопоставленный чиновник Госдепартамента, а ныне директор Института Маккейна. «Netgazeti» побеседовало с Фаркас на 7-й Международной конференция по безопасности в Тбилиси.

Бывший дипломат сосредоточила внимание на необходимости в более открытой коммуникации между США и грузинским народом, опасностях стратегического партнерства с Китаем, а также на том, что Грузия стала отставать от других стран «Ассоциированной тройки» (Грузия, Украина, Молдова).

Фаркас не стала воздерживаться от прямой критики правительства, и не выразила особого оптимизма касательно успешных перспектив евроинтеграции Грузии — по крайней мере, при нынешнем правительстве.

В этом году проходит седьмая Международная конференция по безопасности. Как мне рассказал Дэниел Фрид, вы пригласили на конференцию представителей правительства Грузии, но они отказались.

Да, так оно и есть. Мы их пригласили, но они ответили, что не приедут. Ну, мы попытались.

Назвали ли они причины отказа?

Нет, не указали.

Как вы оцениваете этот отказ? Вы разочарованы?

Да. Всегда хорошо, когда представлены все точки зрения. Их видение здесь не представлено, хотя [правительство на конференции] критикуют. Если бы они присутствовали, это была бы более полноценная конференция.

Честно говоря, для них это была бы возможность прийти и поговорить. Неявка представляет ситуацию так, как будто они чего-то боятся. Почему бы им не прийти? У вас власть — приходите на конференцию с иностранными гостями, поделитесь своими взглядами, расскажите, какова ваша политика в отношении путинизма и других тем.

Вы проделали долгий путь из Вашингтона ради этой конференции. Вскоре Грузия ожидает приезда нового посла США Робин Данниган. Что вы можете сказать по этому поводу? Какая у нее репутация в американских кругах? С какими проблемами ей придется столкнуться и чего нам следует ожидать?

Она будет блестящим послом. Она профессионал, хорошо известный в Вашингтоне. Она также очень хорошо знает регион и станет хорошим активом в двусторонних отношениях.

Что касается вызовов, то в ходе сессии вопросов и ответов мы обсуждали с послом [Майклом] Карпентером [посол США в ОБСЕ], в частности, вопрос как сократить разрыв между желаниями грузинского народа и действиями нынешнего правительства.

Как послу ему в значительной степени придется работать в рамках этого разрыва. Он — голос Америки, как для правительства, так и для народа. Обсуждает с правительством будущие возможности, проблемы и препятствия. В то же время он должен открыто говорить с грузинским народом и, конечно же, не ставить под угрозу интересы США. Интересы США заключаются в приближении Грузии к евроатлантическому сообществу, чего также желает и грузинский народ.

Вы заговорили об интересах США, и я хотел бы Вас спросить: упомянутое Вами выше послание мы слышим из Вашингтона уже довольно давно. Считаете ли вы, что необходим новый посыл или подход – например, более детализированная политика со стороны нынешней или будущей администрации?

Нынешняя администрация, как и все предыдущие, всегда поддерживала пожелания грузинского народа.

Однако есть одно направление, в котором мы, вероятно, можем внести изменения – более открыто говорить с грузинским народом, когда мы не согласны с правительством. У нас есть возможность сделать это. Она есть и у посла, и у других американских чиновников.

Когда мы чувствуем, что грузинский народ не совсем понимает, как на них влияет бездействие правительства, мы должны сказать об этом людям. Я думаю, что мы даже обязаны это сделать, поскольку мы дали людям почувствовать, что Грузия станет членом демократического общества. Когда это членство будет поставлено под сомнение из-за действий или бездействия правительства Грузии, мы должны говорить об этом людям. Я не думаю, что [не делать этого] морально правильно. Мы уже много лет говорим о политике открытых дверей, и нам следует открыто говорить с грузинским народом, если это окажется под угрозой.

Посол США Келли Дегнан недавно завершила дипломатическую миссию. В последнее время против нее велась кампания со стороны некоторых представителей власти и сил, аффилированных с правящей командой. В ходе предвыборной кампании мы услышали обвинения в вовлечение Грузии в войну и другие обвинения. Учитывая, что мишенью кампании стал представитель США в Грузии, как бы вы оценили нынешние отношения между нашими странами?

Мягко говоря, [эта кампания] шокирует и разочаровывает. Вызывает тревогу тот факт, что есть грузинские политики, которые фактически обвиняют США в том, что они «втягивают Грузию в войну», с целью отдалить Грузию от сближения с мировыми демократиями, а не [напротив] противостоять Путину санкциями и другими мерами.

Если бы власти были честны с народом, то следовало бы признать, что Грузия находится в состоянии войны с Россией с 2008 года. Может быть, военная фаза закончилась, но политическая продолжается. Обвинение в том, что США хотят втянуть Грузию в войну, очень несправедливо.

Мы сделали все, чтобы защитить суверенитет Грузии и Украины. Я должна отметить, что людей вводят в заблуждение, убеждая их, что США делают что-то, что поставит под угрозу их безопасность. Наоборот, мы хотели бы видеть Грузию, безопасность которой более тесно связана с Западом или была полностью гарантированна НАТО.

Грузия и США, как неоднократно подчеркивалось, являются стратегическими партнерами. Однако в рядах стратегических партнеров Грузии наблюдается пополнение – недавно было подписано соответствующее соглашение с Китаем. Китай является геополитическим противником США. Как вы думаете, одной этой декларацией все ограничится или стоит ожидать реальных действий?

Я не думаю, что это стратегическое партнерство, но правительство фактически взяло китайские деньги, которые сопряжены с обязательствами. Вероятно, будет большой кредит, на невыгодных для Грузии условиях. Идея [Китая] состоит в том, чтобы получить рычаги воздействия на Грузию, особенно в вопросе порта [Анаклия].

И это, на мой взгляд, очень тревожно, то что это будет иметь стратегические последствия. Китайцы не покупают порт для торговли. Их [порты] стараются повсеместно приобретать для военных целей. Рано или поздно, они потребуют, что военный корабль зашел в порт, как это и происходит в других точках мира.

Если, как вы говорите, Грузия предоставляет Китаю такие рычаги воздействия, какой сигнал это посылает Вашингтону?

Грузия дала рычаги влияния Путину и Си Цзиньпину. Это правительство очень слабое, и оно сигнализирует США о том, что мы слабый партнер, на которого нельзя положиться. Возможно, у правительства осталось небольшое окно для пробуждения.

Путин проиграл со стратегической точки зрения и с военной точки зрения он победить не сможет. А Китай, как говорят экономисты, является приходящим в упадок государством, что делает Пекин еще более опасным. Поэтому держать их на заднем дворе тоже нехорошо.

Для США все это означает, что Грузия теперь является слабым и ненадежным партнером. Мы по-прежнему можем называть Грузию стратегическим партнером, но нам следует дважды подумать о том, что мы будем говорить и как действовать с грузинским правительством.

Должна отметить, что США лояльны к грузинскому народу по причине его храбрости. Вы вышли на улицу против российского закона [закон об иноагентах]. Американский народ это учитывает. Если бы это было не так, мы бы сказали, что грузины хотят такого правительства и жизни как в России, и это их выбор. Но мы постоянно видим в грузинах дух борьбы. Особенно это касается ветеранов, воевавших вместе с грузинами в Афганистане и Ираке. Те из нас, кто был на военной службе, не забыли жертвы, принесенные грузинскими солдатами и их семьями.

Что касается конфронтации с Путиным, многие исследователи и чиновники говорят, что понимают осторожность Грузии в отношении прямой конфронтации с Россией посредством санкций или других методов. Что вы думаете? Как далеко может пойти Грузия в этом направлении? Насколько правильна, по вашему мнению, политика «не раздражения»?

Я не думаю, что это правильно. Глупо бояться гнева России. На Западе мы часто беспокоимся по этому поводу, но потом узнаем, что шаги, которые мы боялись предпринять, ослабляют Путина, и он отступает.

Более того, Путин не может позволить себе сейчас еще одну войну. Он и в Украине не может одержать победу.

Вы также упомянули о предоставлении рычагов влияния Путину. Президент Джордж Буш также говорит о растущем влиянии России в своем письме грузинскому народу. Подводя итог, считаете ли вы, что Грузия за последние годы стала ближе к евроатлантическому сообществу?

Нет, к сожалению, она отдалилась. Грузия находится на последнем месте, и между ней и Молдовой большая дистанция. Если у находящихся здесь [гостей] пропадет желание помогать Грузии, это будет очень сложно – вы окажетесь в ситуации Боснии.

Кстати, раз тема Молдовы была озвучена, то, как вы думаете, чем вызвана такая дистанция между Кишиневом и Тбилиси? Что сделала Молдова, чего не сделала Грузия?

Молдова увидела и воспользовалась этой возможностью. У нее были сильные лидеры. Они сказали Западу, что мы сделаем все необходимое для членства.

Это то чего не сделало правительство Грузии?

Да, оно этого не сделало. И когда Евросоюз говорит Молдове, что [для прогресса] надо сделать то и это, они отвечают — да, конечно, когда это надо сделать?

В Грузии мы часто задаем этот вопрос – получит ли Грузия статус кандидата в конце года? Если да, то будет ли это заслугой народа или правительства?

Пока что-то реально не изменится, например, люди не выйдут на улицы, чтобы отстранить Иванишвили, я думаю, нет.

Возможно, в конце концов [ЕС] просто отложит это решение. Возможно, грузинское правительство надеется, что на Западе решат, что мы не хотим разочаровывать грузинский народ.