«На правильной стороне истории». Как георадарщик из Перу пошел бороться с ПВО в Москве

Майским вечером 1991 года студентка Диана со всех ног бежала на ростовскую пристань с кассетником под мышкой. На теплоходе «Тихий Дон» была выпускная вечеринка иностранных студентов. А магнитофон и кассеты они забыли в общежитии, и Диану, как самую младшую, послали за музыкой. Когда она влетела на теплоход, толпа радостно завопила. Среди прочих на судне был 21-летний Андрей Верьянов, один из организаторов выпускной дискотеки. Через полгода Андрей Верьянов и Диана Варгас, дочь перуанского коммуниста, приехавшая в СССР учиться на врача, поженились. Летом 1992-го у них родился сын.

Прошло 32 года. В середине марта этого года Александр Верьянов, сын Дианы и Андрея, был в Аргентине, работал в геологической экспедиции. По вотсапу ему пришла фотография рукописного письма. Его — из СИЗО «Лефортово» — написал отец. Таких писем, отправленных с телефонов адвоката и следователя, за последние полтора года Верьянов-младший получил полтора десятка. Подобная коммуникация из связанного с ФСБ следственного изолятора в Москве встречается нечасто. Это может означать, что арестованный признал вину или даже пошел на сделку со следствием, указывают правозащитники.

В марте 2024 года ФСБ распространила пресс-релиз о задержании в Москве гражданина, подозреваемого контактах с «представителями украинских спецслужб и одной из националистических военизированных террористических организаций». Как утверждает ФСБ, после первоначальных заданий, среди которых была антивоенная пропаганда, задержанный занимался противодействием российской ПВО — «осуществлял сборку и запуск беспилотных летательных аппаратов для создания ложных целей в непосредственной близости от объектов Минобороны России».

«Это первое и единственное на данный момент известное дело ФСБ с таким описанием состава преступления», — говорит Евгений Смирнов из правозащитного проекта «Первый отдел» (в российском реестре «иноагентов»), специализирующегося на делах ФСБ.

Как обычно в таких публикациях, имени задержанного не назвали. Непонятно было даже когда именно подозреваемого задержали. Но публикацию сопровождали кадры оперативной видеосъемки, сделанные — судя по обильному снегу на улице — явно не в марте прошлого года. В квартиру спецназ ФСБ вломился ранним утром с привычным в таких роликах грохотом и криками. Два кота метнулись в испуге за штору и сорвали ее.

От мужчины в трусах и футболке, которого скрутили прямо в постели, оперативники требуют «нормальный, складный рассказ». Он отвечает, что по указанию Легиона «Свобода России» (в РФ — запрещенная террористическая организация) готовил «фейерверк», который — «как я потом понял», говорит задержанный — совпал с операцией Легиона в Белгородской области. Лицо мужчины на ролике размыто. Во втором сегменте видеоролика его ведут в наручниках в заснеженный лес. Потом он стоит у раскопанного сугроба, откуда достают нечто похожее на обернутые фольгой куски картона или фанеры.

Сын Верьянова ничего не знал об этой съемке до того, как ее обнаружила Би-би-си. Он подтвердил, что обои в помещении, куда нагрянули спецназовцы, точно такие же, как в загородном подмосковном доме, где последние годы жил отец. Верьянов-младший говорит, что в конце осени 2023 года отец подозрительно долго не выходил на связь.

Суд арестовал Андрея Верьянова 5 декабря 2023 года. С сыном он впервые вышел на связь из кабинета следователя ближе к середине декабря.

Молодость Андрея Верьянова, родившегося в 1970-м году в Ростове-на-Дону, была богата на резкие повороты сюжета. Школу Андрей оставил после восьмого класса, не доучился и в ростовской мореходке, куда пошел по настоянию отца. Мореходка, впрочем, дала ценные контакты — через забор находилась столовая ростовского медуниверситета, где в те годы было много иностранцев. Верьянова, рассказывает его бывшая жена, всегда тянуло к иностранцам. «Ему нравилась наша музыка, культура, очень привлекала разговорная речь. Не испанский как из учебника, а то, как мы выражаемся». От колумбийских парней, вспоминает Диана, Андрей научился ударной латиноамериканской матерщине.

Был и меркантильный интерес — в годы, когда разваливался СССР, дружба с иностранцами обещала доступ к дефицитной в Союзе валюте и к модной одежде. Валютой торговал и Верьянов. Поначалу Диана побаивалась отвечать на его ухаживания — незадолго до того один из ростовских валютчиков кинул ее друзей-студентов на крупную сумму. Но Андрей, говорит она, в итоге повел себя крайне порядочно, пытался узнать, что случилось с деньгами иностранцев. «И первое, что он сделал для меня, шокировало немножко: он меня отвел сразу к себе домой. Начал ухаживать за мной и сразу познакомил меня со своей семьей, с мамой, папой и сестрой», — вспоминает Диана.

Вскоре после рождения сына в 1992-м году Верьянов стал ездить в Москву — на заработки. Там он тоже подружился с иностранными студентами, жил с новыми приятелями в общежитиях, чьи правила насчет прописки тогда можно было легко обойти. Обнаружил, что выходцам из Латинской Америки можно продавать геодезические теодолиты — приборы для измерения при съемках на местности. Во время одного из таких визитов Андрей пропал. Нашли его в СИЗО в «Бутырке» — арестованным за то, что имел при себе наркотики. Диана помчалась в Москву и на суд пришла с годовалым сыном на руках. «Скажите, что вы беременны», — посоветовал адвокат. Пришлось соврать, но зато мужа отпустили под условное наказание.

В 1993-м, решив, что с такой строчкой в биографии работы Андрею все равно не найти, супруги решили уехать в Перу. С собой Верьянов повез чемодан теодолитов, обеспечив семью доходом на первые месяцы. «В Перу он начал заниматься торговлей. Я всегда очень далека от этого была, а у него выходили продажи какие-то. У него другой образ мышления всегда был. Я сейчас понимаю, он адреналинщик такой: заканчивается одно, хочет другое, понимаете?» — говорит Варгас.

«Другое» подвернулось в форме одной из российских нефтедобывающих компаний, начинавших геологоразведку в Перу. Верьянов решил устроиться туда переводчиком. Но в российском посольстве ему посоветовали наниматься на эту работу в России — жалование командированного специалиста было бы гораздо выше. Андрей с Дианой и трехлетний Саша поехали назад, но в итоге остались в Москве — поработав переводчиками на международных торговых ярмарках, супруги обзавелись хорошими контактами и Андрей стал работать с мебельными салонами, завозившими дорогие интерьеры из Испании.

Из СИЗО Верьянов сумел передать Би-би-си рассказ об основных событиях в своей жизни. Одной из ключевых точек, определивших его отношение к российской власти, он считает трагедию с захватом заложников в Беслане. «В 2004-м моя жизнь изменилась, моя жена наконец забеременела [вторым ребенком], а 1 сентября террористы захватили школу в Беслане. 3-го штурм и 340 погибших (официально погибшими числятся 333 человека из которых 314 — заложники, находившиеся в школе — Би-би-си), большинство из которых дети!» — пишет Верьянов.

«Я начал помогать пострадавшим в той школе. Так я познакомился с Эллой Кесаевой [главой организации „Голос Беслана»]. Одному пацану невозможно было отправить деньги. Он был несовершеннолетним, а его родители погибли в спортзале. Мне пришлось просить ее, чтоб она ему передала […] Мы с Эллой и матерями пострадавших в школе ездили по Москве по партиям. Они хотели, чтобы люди услышали правду о том, что с ними происходило в те три дня в спортзале школы номер 1 Беслана! Но общество не реагировало никак!»

Кесаева не может вспомнить встречи с Верьяновым, но все равно благодарна. «За то, что он помнит про Беслан и пытался помочь заложникам, — говорит Кесаева. — Неравнодушный к трагедии Беслана не может быть преступником. Потому что не может причинить боль другому человеку».

Когда в 2005-м у Дианы и Андрея родилась дочь, Верьянов, по его словам, решил, что в России его детям расти не стоит. Диана тоже начала чувствовать себя в Москве неуютно: в столице появилось много скинхедов, сын-подросток на славянина похож не был, у школы, где учился Саша, торговали наркотиками. Они уехали в Перу снова. Первой полетела Диана с детьми. Верьянов выбирался через Ростов и Украину. Лететь из «Шереметьево», говорит бывшая жена, он боялся — у торговцев эксклюзивной мебелью обнаружилась серьезная недостача и он опасался задержания на погранконтроле.

Относительную известность в Перу Верьянов снискал после того, как увлекся совершенно новым для себя занятием — георадарным сканированием, использованием звуковых волн для построения карт подземных структур и образований. Этому не помешало отсутствие какого-либо профильного образования, а помогли — энтузиазм и желание заработать.

«Все началось в Чили. Там были двое русских, которые называли себя инженерами, геологами, — рассказывает Диана Варгас. — Эти русские потом оказались вообще не инженерами. У них были только приборы, они дурили в Чили людей. Но Андрей познакомился с ними, они рассказали ему про георадары, что есть такое вот ноу-хау. И понятно, почему ему понравилось. Потому что здесь, в Перу, в 2005-2010-м начался бум горной добычи. И еще археология, в Перу очень много раскопок. Он подумал: „у меня есть чем заняться».

«Он вышел на контакт с ребятами из Москвы, которые занимались производством георадарного оборудования, а те, в свою очередь, сотрудничали с украинскими специалистами, уже имевшими опыт работы с этим оборудованием, — рассказывает коллега и близкий знакомый Верьянова, Вячеслав Киорогло, украинский геофизик, давно живущий в Перу. — Он был первым человеком, который смог организовать геофизические исследования с использованием сверхмощных георадаров на уровне компании. В то время в Перу, да и во всей Латинской Америке, таких технологий практически не было, и это выделяло его работу».

В 2012-м Верьянов и команда геофизиков, приехавших из России и Украины, получила заказ, в итоге сделавший его имя известным в среде перуанских археологов и историков. Министерство культуры Перу хотело выяснить, отчего начали двигаться и разрушаться остатки стен крепости и храмового комплекса Саксайуаман, у города Куско на юге Перу. Отличительная особенность этого сооружения, построенного инками в XV–XVI веке — невероятно плотно подогнанные, огромные, некоторые весом в несколько десятков тонн, глыбы, составляющие три «этажа» комплекса. Многие годы мозаика из этих глыб служит пищей для самых разных гипотез и предположений, вплоть до утверждений о неземном происхождении Саксайуамана.

Верьянов выступил организатором экспедиции, анализом данных занимались ученые из Института тектоники и геофизики РАН. В итоговом заключении констатировали, что в основании древнего комплекса имеются пустоты, которые, вероятно, будут все больше размываться грунтовыми водами. Кроме этого, были обнаружены неизвестные доселе тоннели под огромной круглой площадкой рядом с крепостью-храмом, которую в Куско зовут «Арена».

Но Верьянов обратил внимание и на то, что поверхность глыб отличается по виду от нормального известняка, не имеет характерных прожилок и окаменевших органических включений. Так как позже исследование образцов, увезенных в Россию подтвердило, что порода совпадает по химическому составу с известняком в находившейся неподалеку каменоломне, геофизик-самоучка предположил, что при помощи неизвестной технологии сотни тонн породы, взятой из каменоломни, были измельчены для изготовления древнего подобия бетона.

Как утверждал Верьянов, природные валуны на нижнем ярусе сооружения были покрыты этой смесью, а глыбы наверху изготовлены из нее полностью. «Он водил георадаром по поверхности глыб нижнего яруса и понял, что под ней — природный камень, — рассказывает Джакомо Лонгато, перуанский энтузиаст-археолог, интервьюировавший Верьянова для своего видеоблога в 2023 году. — Но на глыбах был слой этого „бетона» или, как он его называл, „пластилина», чего-то, что первоначально было в полужидком состоянии, но потом затвердело. Он написал в исследовании, что известняк был измельчен. Как — непонятно, неизвестно и то, что было формой для заливки более мелких блоков. Но известняк был измельчен в порошок и потом, с добавлением каких-то неизвестных нам веществ, превращен в этот бетон».

Лонгато подчеркивает, что еще в 1980-е с аналогичной гипотезой после исследований пирамиды Хеопса в Египте выступал французский ученый Жозеф Давидовиц. Француз хотел исследовать и перуанские строения, но этому помешала эпидемия ковида в 2020-м.

Неясно, почему Министерство культуры Перу не отреагировало на доклад с указанием причин вероятной просадки грунта и не популяризирует гипотезу о «древнем бетоне». Сын Верьянова считает, что туман, окутывающий происхождение развалин в Куско, выгоден для привлечения туристов, съезжающихся посмотреть на наследие инков. «Вся эта мистика Саксайумана держится на том, что никто не знает, как это делалось. Сидят на том, что это могли быть пришельцы, и на этом деньги делают, на этой мистике», — говорит Александр.

Но исследование древних развалин помогло Верьянову и его жене в создании своего бизнеса. «До сих пор, когда мы даем наши контакты клиентам, мы говорим, что та работа, в Саксайумане, была сделана нашими сотрудниками», — рассказывает сын Верьянова, работающий в фирме, созданной родителями.

Фирма связывала компании, нуждавшиеся в геофизических исследованиях, со специалистами, которые на георадарах выполняли исследование местности. Полученные данные расшифровывались подрядчиками в России и Украине. «Я работал в Перу и Чили, нашими клиентами были крупнейшие компании по добыче золота, меди, железной руды, марганца, титана (Cerro Verde, Pilambres, Shougang Peru, Stork и т.д.)», — пишет из тюрьмы Андрей Верьянов.

А еще до георадаров Верьянов решил делать деньги на торговле оружейным антиквариатом. Латинская Америка, куда после Второй мировой уехало много бывших военных вермахта, была отличным рынком для покупки старого оружия, а США — для сбыта покупателям, готовым платить хорошие деньги за предметы военной старины. «Когда не получалось найти клиентов для радара, у моего отца было много антикварного оружия, которое он смог купить в Латинской Америке, — рассказывает Верьянов-младший. — Я, помню, заходил в комнату, а там была винтовка Маузера немецкая или каска какая-то немецкая. Была пара казачьих кинжалов. Отец очень интересуется военной историей».

Сын говорит, что раньше в фейсбуке у Верьянова висела фотография, где он с двумя приятелями стоит с нацистским флагом, купленным для перепродажи. Тогда это было шуткой, теперь, говорит Александр, фотография проходит в качестве вещдока в уголовном деле. «Но на самом никогда он не был зациклен на Германии или России. У него был момент, когда он очень был зациклен на Японии, потому что мы нашли [меч] катану здесь, и он сидел и учил это дело. Он очень любит историю».

Вот что рассказывает об этом Диана Варгас: «Ему нравилась история, нравилась археология. В начале это была история Второй мировой. Но в глубине души он гордится своими корнями, гордится Россией. Потом увлекся Перу, историей инков». Об этом же говорит и геофизик Киороголо: «Он был очень компетентен в археологии инков и историко-культурном наследии Перу, это была его страсть, он постоянно искал новые данные и возможности для археологических исследований». Он говорит, что после возвращения в Россию Верьянов мечтал вернуться в Перу и заняться георадарным обследованием города Куско, земля которого скрывает еще массу увлекательных секретов.

Англичанин Киран Никлин познакомился с Верьяновым в клубе, объединявшем экспатов города Арекипа, где жили Верьянов и Варгас. Андрей пытался привить новому другу любовь к оружию. «Он очень любил эти свои пистолеты, а я — так совсем нет, я в детстве стрельбой из лука занимался, — говорит Никлин. — Но все равно он заставил меня несколько раз пострелять. Их у него была масса — разные люгеры и всякие другие. Один он даже мне подарил, я, впрочем, потом его вернул, мне не нравятся пистолеты. И он знал массу всего про старое оружие, и на каждый пистолет у него был свой рассказ, он очень любил историю».

Никлин, выпивший не одну бутылку водки с Верьяновым в барах Арекипы, рассказывает об авантюрном характере русского товарища. «Андрей — очень умный человек, но по складу — индивид, который не признает ничьих указаний, ни в какой стране. Порядки и правила его не волнуют, принимайте его таким, какой он есть».

В качестве иллюстрации Никлин приводит историю с поездкой Верьянова к нелегалам-золотодобытчикам. «Однажды он отправился на незаконные разработки. Кажется, ему завязали глаза, чтобы он не видел, куда его везут. Они искали металл, ему это было любопытно, а им было любопытно, что может сделать его радар. Он иногда водил знакомство с нелегалами, и я говорил ему, что это дело опасное. Но он не боялся, он в Лиме (столице Перу) дружил с самыми разными людьми, и многие из них были очень стремные, но это его не пугало».

Геофизик Киорогло тоже считает, что Верьянов немного авантюрист. «Как и все идейные люди, — замечает он. — Он рискует, если считает, что оно того стоит». Он, и все из тех, с кем удалось поговорить, отмечают, что Верьянов эмоционален и вспыльчив, хотя и отдает себе отчет, с кем и в какой ситуации находится. Похоже описывает характер Верьянова и англичанин Никлин: «Он делился своим мнением со всеми, и его не особенно заботило, оскорбляло этого кого-то или нет. Он может быть очень прямолинейным».

Диана несколько раз повторяет слова «адреналин» и «антисистемщик». Говорит, что все время, что они жили вместе, Андрею было важно быть против чего-то и кого-то. Сначала — против СССР, потом — против Ельцина, которого он называл «алкоголиком». Затем он переключился на антипатию к Путину и его порядкам.

Аннексия Крыма и захват восточных районов Донбасса пророссийскими сепаратистами весной 2014-го Верьянова разозлили. «У него много украинских друзей, и он считал украинцев братьями, — объясняет англичанин Никлин. — Конечно, отдельной страной, но — близкой культурой».

Диана, однако, не понимает, в какой момент Верьянов-старший вдруг стал украинофилом. В числе всех тех, с кем мужу было не по пути, довольно долго значились и украинцы. «У меня были друзья-украинцы, которые приезжали и гостили у нас. Они с Андреем чуть не дрались, постоянно спорили», — вспоминает она.

Все изменилось именно в 2014-м, думает сын. «Он мне много раз говорил „они молодцы», когда они сделали Майдан, „они свергли своего президента, и Путину это никогда не понравится». Он любил людей, которые могут за себя постоять, которые могут сказать „Я хочу жить так»».

Одессит Киорогло говорит, что в 2015-м, когда он познакомился с Верьяновым, долго они эту тему не обсуждали, но позиция Андрея была ясна. «Пару раз он высказывался на эту тему, и мне запомнилось, что он четко понимал происходящее. Тогда удивило, что человек, находясь на таком расстоянии, не имея прямого контакта с происходящим, смог разложить все по полкам. Он не был внутри этих событий, но понимал их развитие и, видимо, уже тогда осознавал, к чему все это может привести».

Непонятно, попытался ли реализовать Верьянов одну из своих идей — попросить украинское гражданство в посольстве Украины в Перу. Дело было в 2016-м или 2017-м. По воспоминаниям одного из друзей, Андрей даже дошел до посла. Сын, впрочем, уверен, что дальше громких деклараций дело не продвинулось. «Он хотел отправить письмо в украинское посольство. Вот, мол, я отказываюсь от российского гражданства, хочу получить украинское. Шутил постоянно: я возьму это гражданство и выкину российский паспорт в сторону посольства России», — рассказывает Александр.

В 2014-м брак Андрея и Дианы, уже давно проблемный, рухнул окончательно, и Верьянов ушел из семьи. Это повлияло на заработки — финансовые дела в фирме Geotek были под началом Дианы. Разлад между супругами произошел как раз тогда, когда фирма была на пороге выгодных контрактов и даже собиралась расширить сферу заказов за счет работ по бурению. Какое-то время Верьянов продолжал участвовать в поиске заказчиков, но из-за эмоций по поводу распавшейся семьи сорвался в алкогольный и кокаиновый штопор.

Сын уговорил его переехать в Лиму, подальше от Арекипы, напоминавшей о распавшемся браке. Но там дела пошли не лучше. «Он меня попросил „Пожалуйста, найди мне реабилитационный центр», — рассказывает Александр. — Я центр нашел, отправил его туда, и там он сидел. Но потом резко изменил свое мнение. Он никогда не любил быть в замкнутом пространстве, и тут взыграло его свободолюбие, и он очень на меня обиделся». Через семь месяцев жизни в рехабе Верьянов решил бежать и выпрыгнул с третьего этажа. При падении он сломал позвоночник и обе ноги.

Последовали еще пять месяцев в больнице, за которую платили, отмечает Диана, деньгами из их фирмы. Плюсом было то, что Верьянов избавился от зависимостей. Но в 2016-м Диана и сын уговорили его отправиться от греха подальше в Россию. Из России в Перу Верьянов вернулся через год с женщиной, в которую был влюблен еще в школе в Ростове. Но ей в Перу не понравилось.

«В 2018-м мне пришлось лететь в Россию по семейным обстоятельствам, — пишет Верьянов из тюрьмы. — Я надеялся, что пробуду там недолго, но обстоятельства заставили оставаться дольше». Он рассказывает, что вернулся, чтобы ухаживать за пожилой матерью, и даже, вспоминает Диана, зарабатывал переводчиком на проходивших в Сочи матчах чемпионата мира по футболу. Но после этого в Ростове найти работу было тяжело и, так же, как в начале 90-х, он перебрался на заработки в Москву.

По его словам, он не планировал обосновываться в России надолго. Но сбережения, накопленные в Перу, давно кончились, а возвращаться с пустыми руками не хотелось. В поисках заработка он перепробовал массу занятий. «Я с пацанами собирал сцены на Красной площади, работал на высоте, чистил гаражи в автомастерских, погрузка-разгрузка, собирал выставки, [работал] столяром, на пилораме, слесарем. [Жил в] хостелах для рабочих, ночевал в цеху, жил в бытовке на стройке. А также работал переводчиком испанского», — пишет арестант.

Однажды Верьянов познакомился с бывшим военным моряком, капитаном первого ранга Сергеем Кубыниным. «Разговорившись с ним, я узнал, что он герой-подводник, который спас 96 человек во время аварии на своей подлодке С-178, где он был старпомом. Авария была по вине рыбаков. Но его уволили с флота, а его капитана посадили на 10 лет», — рассказывает Верьянов в своем письме. От пожилого отставника Андрей узнал об очень похожем инциденте в Перу. В отличие от российского коллеги, перуанца наградили за спасение экипажа подлодки, которую так же протаранило рыболовецкое судно.

Организация знакомства двух подводников стала новым проектом Верьянова, в который он ушел с головой. В итоге на собранные пожертвования российский моряк в компании еще одного флотского товарища отправился в Перу. Верьянов хотел ехать с ними переводчиком, но денег на билеты и гостиницу для него не хватило. Российский каперанг был принят с почестями на базе перуанского ВМФ в присутствии адмирала флота.

Разнообразие занятий позволяло, по словам Верьянова, «впитывать то, чем жила страна». «Все, что я увидел в России, меня беспокоило. Все шло к социальному взрыву», — пишет он. В его ленте в фейсбуке — снимки с демонстраций протеста, сопровождавших избирательную кампанию в Москве в 2019 году. И потом — зимой и весной 2021-го. «Я никогда не состоял ни в каких партиях, но также выходил в поддержку Навального — [аэропорт] Внуково, Пушкинская [площадь] — простив ему „бутерброд», — пишет арестант „Лефортова» о ставшей знаменитой фразе Навального по поводу принадлежности Крыма. — Я считал это своим гражданским долгом».

Круг общения пришлось создавать заново — от знакомств середины нулевых никого не осталось. И роман с подругой-ростовчанкой через пару лет жизни в России закончился разрывом. «Сначала у него все отношения порвались с моей матерью, — размышляет Верьянов-младший. — Потом с подругой. Это сильно его приложило. Плюс к тому моменту начался ковид, и он был очень одинок. Я могу представить, что это очень сильно пошатнуло его психику. Он был в упадке и говорил постоянно очень грустно. Намного грустнее, чем он сейчас слышится, намного. Просто он не видел смысла в своих действиях, а когда у него не было смысла в действиях, ему было очень плохо».

Верьянов-младший сколько помнит себя, еще со времен Беслана, всегда слышал от отца: «скоро начнется мясорубка». 24 февраля 2022-го эти слова окончательно стали реальностью. Когда российские войска вторглись в Украину, Верьянов позвонил сыну. «Он был в гневе. Конечно, он всегда злился на Путина, но теперь он злился на людей, которые живут там, в России, и не свергают этого президента, — вспоминает Александр. — Одни устраивают мясорубку, а другие ничего не делают. Он очень злился».

Эту злость Андрей, судя по до сих пор открытым постам в фейсбуке, ни от кого не скрывал. Бывшая жена не знала о том, что он общается с сыном, но о том, что Верьянов не стесняется в выражениях, слышала от знакомого перуанского дипломата в Москве. «Он меня предупреждал: „Диана, у него будут проблемы, я перестану с ним дружить, потому что он такое публикует». Другие друзья тоже звонили: что с ним происходит, почему он пишет такие вещи, публикует такие страсти?»

«Я три дня не спал, читал новости… Эти ублюдки блокируют сайты, теперь мне нужен VPN. Люди в шоке и не знают, что делать. Надо отсюда бежать, но у меня мама и сестра живут на границе с Украиной», — писал он другу в Перу.

Возвращение в Латинскую Америку, которое до того упиралось в осуществление достойных бизнес-идей, теперь обрастало новыми препятствиями. «Он раньше хотел найти какого-нибудь инвестора и открыть отель в Перу, — рассказывает сын. — Но была и такая миссия: он хотел, чтобы бабушка и его сестра выехали из страны, он видел, куда все это клонится, и хотел их вывезти. И подругу тоже хотел увезти. Он не хотел сюда [в Перу] приезжать с пустыми руками, а хотел сюда приезжать, когда у него что-то будет. Самое главное, что хотел сделать, это забрать семью из России».

В 2022-м Верьянов занимался строительством. Он говорит, что, нанявшись сначала уборщиком, вскоре превратился в гендиректора фирмы, работавшей на подрядах в строительстве многоэтажного жилого комплекса «Лайково» на западных окраинах Москвы. «[Рейды] УФМС, полиция, несчастные случаи, таджики, узбеки, рабы из Северной Кореи, воровство, обманутые дольщики, обманутые рабочие, мефедрон, соль, драки, вскрытые вены в туалете — все это я видел», — пишет он.

В добавление ко всему на второй год войны заказчики строительства начали задерживать деньги, полагавшиеся его компании «Фастех» за выполненные работы. Уже после ареста Верьянова прошли суды, который взыскали с фирм, задолжавших «Фастеху», почти 130 миллионов рублей.

О близких знакомых Верьянова в Москве в последние годы известно немного, а те, кого удалось обнаружить, уклонились от общения с Би-би-си. Но один из его новых друзей (этот человек попросил не называть своего имени) рассказал, что, несмотря на начало войны, неудачи в личной жизни и трудности в бизнесе, в отчаяние его товарищ не погружался. «Всегда жизнерадостный, всегда на движе», — говорит он. Верьянов привлекал своей способностью не унывать. «Сидеть дома на диване и смотреть сериал — это явно не про него. Когда появлялись возможности финансовые и время, выбирались в город потусить, где-нибудь зависнуть в баре на ночь побухать», — рассказывает его товарищ.

Жизнь, иными словами, продолжалась. «Понимание, что тут трэш, каюк и все рухнет, это, конечно его огорчало. В мыслях у него это было: свалить, свалить, свалить. Но вот первый год, второй год этой „военной операции», и он, как я понял, наоборот стал ловить себя на мысли, что он тут в гуще событий. И это его привлекало».

Легкость, с которой Верьянов заводил новые знакомства и склонность спорить на темы, которые в условиях войны стали чувствительными, его друзей тревожила. «Мы общались почти до самого его ареста, и я ему говорил быть поосторожней, потому что он шел в бары и там начинал разглагольствовать о том, что все тут, дескать, против войны, — вспоминает англичанин Никлин. — Я говорил, что, может, оно и так, но все же могут найтись те, кто на тебя настучит. Он уверял меня, что все думают так же, как и он. А я просил его не толкать речей перед незнакомыми людьми».

«Я говорю, ты хоть как-то поаккуратнее будь, потому что на фоне нашего с тобой общения дружеского и плотного, если ударит по тебе, то ударит вокруг по всем», — рассказывает попросивший об анонимности московский товарищ Верьянова. Был ли его друг безрассудным или осознавал, что публикации в соцсетях и ночные споры в барах с незнакомыми людьми могут ему повредить?

«Безрассудность это все-таки, на мой взгляд, это когда ты даже не задумываешься о том, что может произойти от твоих поступков. А он — с полным пониманием. Мне кажется, что он просто отдавал это все на волю случая. Ну то есть, если „прилетит», то он, грубо говоря, будет мучеником в этой ситуации».

Тюремный рассказ о своей жизни в России Верьянов заканчивает напоминанием о том, что обстоятельства его дела засекречены, и указывает две статьи: 275-я УК — госизмена и 205.5 — организация деятельности террористической организации и участие в деятельности такой организации. В скобках пишет — «ЛСР», что расшифровывается как Легион «Свобода России», вооруженный отряд из граждан России, воюющий на стороне ВСУ. Как и все остальные письма, присланные им сыну, это отправлено под контролем следователя.

Подписка на «Легион», признанный в России террористической организацией, есть среди других в ленте Верьянова в фейсбуке. Подтверждением того, что подозреваемый действительно состоял в связи с запрещенным в России движением, это не является. Но есть основания полагать, что он думал о том, как деятельно помочь Украине противостоять российскому нападению.

Александр Верьянов рассказывает, что многое из того, о чем писал или с чем звонил отец в последние месяцы на свободе, он не воспринимал всерьез. Думал, что это фантазии или преувеличения на пьяную голову — отец иногда звонил ему, будучи навеселе. Такой вот фантазией показалась ему просьба Андрея связаться с украинской военной разведкой и рассказать о его, Верьянова, готовности помогать украинцам, находясь в России. «Он хотел, чтобы мы оба были на правильной стороне истории. То есть когда все закончится, чтобы в Украине знали, что Верьяновы хотели помочь», — так сын объясняет это сейчас. Но тогда Александр не стал выполнять эту просьбу, испугался за отца. И в будущем от этих разговоров просто уклонялся.

Однако есть основания полагать, что летом 2023-го Андрей Верьянов решил действовать. В переписке с одним из друзей (этот человек попросил не разглашать его имя, в распоряжении Би-би-си есть фрагменты переписки) он сообщает, что занимается запуском предметов, которые могут запутать российские системы ПВО, стоящие у военных объектов под Москвой. «Адреналин зашкаливает», — пишет Верьянов. Для иллюстрации он пересылает другу ссылку на статью «Википедии» об «уголковом отражателе» и фото сделанной им конструкции. Он поясняет, что радар видит в ней большой предмет и дает команду на выстрел системам ПВО, которые, таким образом, расходуют ценные ракеты попусту.

Отражатель, очень похожий по размеру и оформлению на то, что позже извлекут в ходе обыска из ямы в снегу, на фотографии Верьянова прикреплен к вязанке белых и синих шаров. Ссылка на сайт Легиона «Свобода России», которую отправил Верьянов собеседнику, объясняет: «это их флаг». Он писал, что запускает такие шары с отражателями и для дела, и просто для развлечения, когда хочет «большого бабаха в небе над Москвой». Одна из реплик в этом разговоре может быть истолкована как то, что Верьянов или же его единомышленники запустили подобные обманки в мае 2023-го, в день, когда украинские дроны впервые преодолели расстояние до Москвы и повредили крышу одного из зданий в Кремле.

Из-за грифа секретности на уголовном деле нельзя проверить, есть ли эти заявления Верьянова в основе расследования. Можно допускать, что он стал жертвой провокации. Нет доказательств того, что — даже если он и в самом деле запускал обманки — это было сделано при координации или в сотрудничестве с Легионом «Свобода России». «Указания, которые Верьянов получал якобы от ЛСР, вполне могли быть провокацией самой ФСБ, при этом вызывает сомнение, что запуск фольги на воздушных шарах действительно представлял угрозу для российской ПВО, — говорит Евгений Смирнов, адвокат правозащитного проекта „Первый отдел». — В делах о госизмене мы видим большое количество провокаций ФСБ, и отличить того, кто реально действовал в интересах Украины, от того, кто вместо связи с украинцами попал на уловку силовиков, без материалов дела практически невозможно»

Определенно можно констатировать: то, о чем Верьянов рассказывал своему собеседнику, хорошо стыкуется с версией обвинения, изложенной в пресс-релизе ФСБ, сопровождавшем съемку ареста: «осуществлял сборку и запуск беспилотных летательных аппаратов для создания ложных целей в непосредственной близости от объектов Минобороны России». Как показывает опыт других дел по госизмене и терроризму, для ФСБ и судов доказательством вины служили куда более шаткие и малопроверяемые утверждения следствия.

«Тема обманок всплывала каждые три разговора, — говорит Верьянов-младший о беседах с отцом до ареста. — Но только однажды я ему разрешил говорить об этом полностью. Это в первый раз, когда я еще не понимал, что случилось. В следующий раз, когда он начинал об этом разговаривать, я перебивал и вел разговор в другую сторону».

Павел Ильчишин, назначенный государством адвокат Верьянова, отказался отвечать на вопросы Би-би-си, объяснив это секретностью дела. Но он подтвердил, что суд, вероятно, начнется в первой половине мая. Статистика решений по делам о госизмене и терроризму не оставляет сомнений в том, что Верьянов будет признан виновным — вопрос лишь в том, скажется ли на наказании сотрудничество со следствием и признание вины — если такое сотрудничество действительно было.

«Обычно связь узников «Лефортово» с внешним миром — это инструмент шантажа человека в обмен на что-то. Все происходит в кабинете следователя как благодарность или поощрение за то, что обвиняемый идет навстречу следствию, — говорит Евгений Смирнов из «Первого отдела». — Это может быть признание фактов, признательные показания или ускоренное ознакомление с материалами уголовного дела. Есть общее негласное правило — не признавшему вину, как, например, Ивану Сафронову, в звонках отказывали».

Верьянов-младший рассказывает, что в тюрьму отец просит передать учебники испанского — взялся учить языку других заключенных. Недавно в камере случился пожар, и у отца сгорели личные вещи. Связь с волей у арестанта — только через знакомую, которая приносит ему передачи и иногда зачисляет на счет деньги, которые Александру удается переправить в Россию.

Из писем, переданных Верьяновым Би-би-си, видно, что в тюрьме он своих взглядов не изменил. «Были близкие люди, которых я не мог переубедить бежать отсюда. Один я не мог уехать, видя и понимая, куда все идет. Я считал это предательством. Но просто сидеть я также не мог […] Я говорил с людьми везде, где мог. Меня многие поддерживали, был трудно смотреть на [большое] количество молодых, которых отправили [на войну] и почти таких же молодых детей у соседей. Одни шли умирать и убивать, чтобы оплатить свой телефон, взятый в кредит. Другие откровенно смеялись над происходящим».

Диана Варгас считает, что в «Лефортово» ее бывшего мужа привела не столько осознанная борьба за свободу России, сколько фатальное сочетание непокорности и авантюризма, разрушающее то, что создают другие стороны верьяновской натуры — энергия и умение накапливать знания. Сын Верьянова соглашается с ней, но все же видит в истории с арестом и высшие мотивы: «Я, как и моя сестра, зол на него за то, что он решил быть таким вот героем, потому что я хотел бы, чтобы он был с нами. Но я уважаю его позицию, я уважаю то, что он хочет [что-то] изменить в стране. Потому что я разделяю его мысли. Вот мама мне говорит: „Не говори такие вещи, не закрывай себе двери в Россию». Но я думаю примерно так же, как мой отец, я очень хорошо его понимаю».

И когда Александру удается пообщаться с отцом, он чувствует, что тому, несмотря на пребывание в тюрьме, сейчас легко. «Он сейчас намного счастливее, чем когда просто жил в Москве. Потому что у него есть хоть какая-то цель, хотя бы что-то он делает против, как он говорит, всего того кошмара, который происходит в России».

Редактор: Анастасия Лотарева*

*Власти России включили Анастасию Лотареву в реестр «иностранных агентов». Би-би-си категорически возражает против этого решения и оспорит его в суде.