Политическое поражение Кремля в войне и его последствия. 8 пунктов
Поражение Кремля в войне с Украиной по итогам месяца войны имеет военное, политическое и моральное измерения.
Если говорить о политическом поражении, то оно заключено в том, что многолетние программы полностью разрушены. Перечислим лишь восемь наиболее заметных.
1. «Русский мир». Примерно с 2005 года Кремль конструировал продвижение в разных странах мира с опорой на соотечественников. Это были разные способы работы, в зависимости от страны, например, во Франции с опорой на аристократию — потомков старой эмиграции, а в Латвии с опорой на большое русское меньшинство. Однако в целом это была рамка, которая позволяла в разные годы встраивать в себя многочисленные манипулятивные проекты — и «Бессмертный полк», и «Ночных волков», и Конгресс русскоязычной прессы за рубежом, и церковные мероприятия, и многое другое. Теперь это все абсолютно токсично. Сама концепция «русского мира» теперь синоним агрессии.
2. «Евразийское пространство». Развалилась не только концепция «Европа от Лиссабона до Владивостока», о чем недавно прямо сказал Вольфганг Ишингер, ветеран немецкой дипломатии, но агрессия наносит тяжелый удар по концепции «евразийского пространства» как зоны особого сотрудничества. И если до войны Кремль мог считать себя экономическим и политическим лидером Евразии, то теперь это страна-агрессор под санкциями, которая вместо кооперации создает проблему «вторичных санкций» для всех ее контрагентов в Евразии.
3. Выход из международных организаций или приостановка участия в течение первого месяца войны привела к тому, что надолго блокированы все многолетние дипломатические проекты Кремля. ОБСЕ, Совет Европы, взаимодействие с региональными союзами — северных стран, Арктическим союзом, МВФ, Всемирный банк и даже ВТО, Россия выбывает из крупных спортивных федераций, международных культурных ассоциаций. Последствия этой автаркии легко прогнозировать: произойдет глубокое отставание в понимании реальных мировых процессов.
4. Кремль окончательно потерял возможность своей игры в «партнеров», которую он успешно вел много лет. Окончательно рухнула концепция борьбы Москвы за свои национальные интересы в спарринге с США, Евросоюзом, международными организациями и альянсами. Агрессия обрушила саму концепцию национальных интересов и ее отстаивания в диалоге с «партнерами», которую продвигал Кремль в течение 15 лет.
5. Кремль потерял всю среду симпатизантов в лидирующих странах. В первую очередь, такие политически и экономически влиятельные среды были в Германии, Италии, Франции, Греции. Вся среда политических коммуникаций, построенных вокруг таких гигантов как немецкий Сименс или французский Total, все многолетнее продвижение РЖД, Росатома и других российских госкорпораций — разрушена.
6. Высокие нефтяные доходы позволяли Кремлю, начиная с 2005 года, активно привлекать известных иностранных ученых, предлагать совместные проекты российским ученым, давно работающим за рубежом. Даже после 2014 года сохранялись эти научные коммуникации, а они были очень важны не только для имиджа России, но и для реальной модернизации многих продвинутых отраслей науки. Агрессия разрывает все эти связи. Вся эта 15-летняя долгосрочная стратегия пошла под нож.
7. Россия потеряет больше половины всей той среды, которая обеспечивала развитие так называемых «креативных индустрий». А они играли большую роль в последнее 15-летие. Они влияли на внедрение новых социальных практик не только в крупных городах, но последние годы и в средних. Создавали благоприятную среду для молодежи. И связывали Россию с остальным миром, минуя всю проблематику политического устройства. Агрессия и экономическая блокада подрывают и контакты, и возможности финансирования этой среды.
8. Имеется также и совершенно очевидное политическое последствие неудачной военной операции для дальнейшего развития силового блока РФ. Российская армия покрывается позором на глазах всего мира. Политическое планирование этого вторжения представляет собой грандиозный фейл, в который в качестве главного актора оказалась вовлечена армия. Через месяц войны всем, кто находится вне зоны влияния кремлевского телевидения, хорошо видно, что армия оказалась в положении военного преступника вместе с политическим руководством в Кремле.
Вместе с искусственными кремлевскими стратегическими программами, рассчитанными в прошлом на различные гибридные формы проникновения в глобальные институты и их повестку, гибнут и вполне реальные и плодотворные формы сотрудничества последних 15 лет постсоветского развития России. Все это ставит вопрос о том, каким образом, с помощью каких концепций Россия в дальнейшем сможет преодолеть колоссальные последствия этой политической катастрофы. Такого масштаба переломные события, как эта агрессия, исключают возможность просто вернуться к старым концепциям или их отдельным элементам. Потребуется новый политический язык для стратегий преодоления последствий. И он потребуется уже очень скоро.
