«Не поднял тост за Сталина и был сослан в Сибирь» — Джана Джавахишвили о репрессированном дедушке

«Моего дедушку звали Михаил Канделаки, он был в ссылке с 1937 года. За столом сидело всего несколько человек, и за Сталина подняли тост. Он его не произнес и был сослан в ссылку, в Сибирь», — рассказывает психолог Джана Джавахишвили историю репрессий своего деда.

Сам Джана Джавахишвили никогда не встречалась с дедом, поскольку еще до её рождения он умер из-за болезни сердца после возвращения из 8-летней ссылки. Тем не менее история Михаила Канделаки и жизни потомков репрессированных людей стала одной из главных тем исследований психолога.

«Он был очень порядочным человеком. У него была небольшая семья. Моя бабушка по материнской линии Тамари была его женой, а их дочь — моя мама Гулико.

Михеил был главным ветеринарным врачом Цхинвальского региона. Он много работал, потому что любил свою работу. Видимо, кому-то нужна была его должность. Я даже сейчас думаю, что, то же самое повторится, если этот (российский) закон вступит в силу и ситуация в стране ухудшится. В это время просыпаются низшие инстинкты.

Человек – это микрокосм, в нем есть и хорошее, и плохое. Когда есть здоровая общественно-политическая ситуация, тогда мы просыпаемся здоровыми и живем хорошо, достойно. Когда возникает нездоровая, фашистская ситуация, в обществе пробуждаются самые низменные инстинкты.

Например, мы прекрасно знаем, что из-за квартиры были «доносы». Человек, семья были разрушены из-за того, что сосед захотел его квартиру. Так было и с моим дедушкой – кто-то хотел его положения».

Обвинение

По словам внучки Михаила Канделаки, ветеринара по профессии, обвинили в диверсиях в Цхинвальском регионе, в частности, в распространении болезни крупного рогатого скота — сибирской язвы.

«Официальное обвинение было абсолютно абсурдным. Это стало явным после того как его забрали…

Сибирская язва, болезнь крупного рогатого скота — периодически распространяется в регионах. Сибирская язва распространилась через несколько месяцев после его ареста. Его обвинили в том, что он был контрреволюционным элементом, то есть агентом, организовывал диверсии и распространял сибирскую язву в Цхинвальском регионе», — рассказывает Джана Джавахишвили.

«Дочь врага народа»

«На следующий день моя мама стала в школе дочерью врага народа. Так они назвали 10-летнего ребенка — дочь врага народа», — рассказывает о своей матери респондент Netgazeti.

Как отметила Джана Джавахишвили, ее матери, дочери ссыльного Михаила Канделаки, повезло, что в ее классе учились и дети других «врагов народа».

«Моей матери повезло в трех вещах. Во-первых, в классе были дети других «врагов народа». Это очень помогло морально. Педагог не был коммунистом. Во-вторых, моя бабушка была овдовевшей женщиной, поддерживающей меня. Моя бабушка и Гулико никогда не сомневались, что Михаил действительно невиновен, что он честный человек, поэтому Тамар ходила по инстанциям и подавала кассации.

Я думаю, что мой дедушка выжил благодаря моей бабушке. В-третьих, появились родственники семьи, которые не побоялись помочь — в то время помощь иногда оказывалась тайно», — говорит психолог.

Жизнь в изгнании и после

По словам Джаны Джавахишвили, из сообщений известно, что ветеринар Михаил Канделаки лечил как сокамерников, так и поверенных советского режима в Сибири.

«Врач и здесь врач», — писал репрессированный отец своей дочери Гулико из Сибири.

«Я знаю, что Михаил приехал с очень тяжелым ревматизмом и пороком сердца. Мать была врачом. Мать не собиралась быть врачом, она хотела быть историком, ей очень хотелось стать историком. К счастью, Михаилу время от времени удавалось отправить сообщение — «Я жив», а Гулико отправляла советы.

Выжить ему помогло то, что Михаил был ветеринаром. Он лечил там людей, не только своих сокамерников, но и представителей режима, потому что хорошего врача там не было. Они воспользовались услугами Михаила и это помогло ему выжить. Многие погибли, кто был рядом с ним, 8 лет в Сибири – это непросто. Ну, он писал Гулико письма, что врач и на каторге врач», — говорит Джана Джавахишвили.

По её словам, после возвращения деда в Грузию о периоде ссылки в семье вообще не говорили.

«Они вообще об этом не говорили. Бабушка меня до двери провожала, у нее был ритуал. Потом смотрела на меня и целовала, когда я шла в школу. Когда провожала меня до двери, частью этого ритуала было то, что говорила мне несколько слов, а именно: «Нигде ничего не говори».»

Порочный треугольник – жертва, агрессор и сторонний наблюдатель

Как отмечает Джана Джавахишвили, ее семья не получила ничего в виде компенсаций, но даже компенсаций, полученных семьями репрессированных, было недостаточно, поэтому их травма передается из поколения в поколение.

«Эта тишина и боль продолжаются из поколения в поколение и не прекращаются. Травма передается из поколения в поколение. Наверное, больше всего потому, что тогда не было правильного восприятия, оценки, реабилитации, компенсации. Люди ничего не получили взамен перенесенной травмы. У моей семьи вообще не было компенсации, мы никогда о ней не просили. Когда я исследовала эту тему. Один мальчик рассказал мне, что денежная компенсация, которую они получили «в обмен» за репрессированного члена семьи, хватило только на покупку гардероба, и из-за этого они почувствовали себя очень оскорбленными», — рассказывает психолог Джана Джавахишвили.

По её мнению, параллельно с репрессиями создается порочный треугольник — агрессор, жертва и сторонний наблюдатель, и они могут оказаться на месте друг друга.

Психолог сравнивает сталинские репрессии с «российским законом» [об Иноагентах, прим.ред.] и говорит, что авторы закона сами могут стать жертвами этого закона.

«Когда в стране возникает ситуация репрессий, создается порочный треугольник — жертва, агрессор и сторонний наблюдатель». Порок треугольника в том, что вершины не статичны, они динамичны. Агрессор может перейти в роль жертвы. Например, глава «Тройки» мог сам стать жертвой репрессий.

Например, если «российский закон» [об Иноагентах, прим.ред.] вступит в силу, доступ правительства к личной информации затронет каждого, нанеся вред жизни каждого, независимо от того, во что вы верите.

Жертвами могут стать и агрессоры, которые сейчас пытаются исполнить этот закон, и те свидетели, которые считают, что закон «распространяется только на общественные организации, их личную жизнь и детей». Все пострадают, ибо это закон жизни».