«Меньшинства любят эту страну так же» — студентка из Самцхе-Джавахети

24-летняя Гоар Агджоян из армяноязычного села Диди-Аракали, что распоожено в Ниноцминда (край Самцхе-Джавахети) учится на факультете психологии ТГУ по программе «1+4». Она очень хорошо говорит по-грузински.

Большая часть населения села не говорит на государственном языке — жители армяноязычных сел Джавахети нечасто случается общаться с грузиноязычным населением. 

Программы по освоению государственного языка лишь частично влияют на улучшение ситуации со знанием грузинского языка в селах где проживают этнические меньшинства. 

«Языковой барьер до сих пор является проблемой не только в моей деревне, но и в других. Я не знала грузинского до восьмого класса, умела читать и писать, но не могла говорить. Потом в деревню стали приезжать грузинские учителя и учителя-добровольцы, они учили нас грузинскому языку по новой методике. Это был мой первый контакт с грузинами»

Мне очень нравился и полюбился волонтёр-учитель: он бесплатно и с большим энтузиазмом обучал нас подключая игровые методы. Я полюбила грузинский язык и в грузин. 

Он подключил нас ко многим проектам, возил нас во многие места. Так я начала знакомится и сближаться с грузинами. 

До восьмого класса я даже не думала, что в один из дней я захочу продолжить обучение в Грузии. 

В целом, раньше абитуриенты чаще подавали заявки на обучение в Армении. Сейчас наоборот, потому что все больше молодых людей уже знают государственный язык», — сказала Гоар.

Однако отмечает она и то, что после окончания школы те, кто плохо владеет языком, часто просто уезжают. Юноши отправляются на заработки, в основном в Россию, девушки рано выходят замуж. 

В селе, где живет Гоар, как и в других селах Ниноцминдского муниципалитета, нет газа и водоснабжения. 

Девушка рассказывает, что бытовые проблемы в основном ложатся на плечи женщин:

«Женщины от всего этого больше страдают, потому что большинство мужчин уезжают работать в Россию. В Джавахети они возвращаются зимой. А в течение всего года, все сельские дела ложатся на плечи женщин. Трудно жить, когда у тебя нет ни воды, ни газа. 

Между селами муниципалитета не ходит транспорт, когда я была маленькой, я очень хотела поехать в Ниноцминда. Для детей были организованы разные кружки, но я не могла их посещать, не было транспорта. И сейчас все осталось по-прежнему», — сказала нам Гоар. 

Гоар также говорит об интеграции. Он отмечает, что это двусторонний процесс, не простой, но осуществимый:

«Я все время думала и повторяла, что у меня есть права, но есть и обязанности, и никто не обязан срочно начать со мной дружить, раз я представитель меньшинства и я сама должна управлять этим процессом. 

Я с самого начала знала, что еду в другое место, где есть большинство, другие национальности, есть грузины, азербайджанцы и другие. И я несу ответственность за установление связей с этими людьми, чтобы у нас не возникало проблем. 

В социальном плане были проблемы, конфликты, сложности. Первые два-три месяца мне сложно было говорить по-грузински и на семинарах я очень волновалась. У меня тряслись руки и ноги, голос дрожал. Я думала, если я сейчас заговорю, они заметят, что у меня акцент, и я не правильно произношу слова, что они подумают… Но через три месяца тревога прошла. Я поняла, что моим однокурсникам все равно, какой я национальности», — вспоминает Гоар.

По ее мнению, государство казалось бы многе делает для нацменьшинств, но для полноценной интеграции только программ 1+4 и центров изучения грузинского языка недостаточно: 

«Да, у нас есть программа 1+4 и школа имени Жвания, но когда у нас нет детских садов в селах, когда школы в основном в аварийном состоянии, когда мы даже не знаем, являются ли школьные учителя специалистами по тем предметам которые преподают. Когда не следят за тем, по каким учебникам ведется преподавание. Если все это не делается, как можно думать, что национальные меньшинства легко обучатся языку. 

В Ниноцминда всего 10 детских садов, в Ахалкалаки всего 12, что делать детям в других селах? Почему у них не должно быть возможности ходить в детский сад?

Да многие водят детей в детские сады, это хорошо. Это означает, что население хочет знать государственный язык. 

Я знаю много людей, которые хотят учиться, но это регион, где очень много проблем. 

«У нас по шесть или семь лежит снег, зима. Климат очень суровый, дел много. Когда большинство мужчин безработные [за что отвечает государство], все остальное ложится на женщин, как мы можем предъявлять претензии к этим людям?».

По словам Гоар, в армянской общине этнических меньшинств Самцхе-Джавахети очень быстро распространяется дезинформация.

«У государства есть информация о том, где и что происходит, СГБ тоже работают с нами, и государство должно позаботиться о том, чтобы это этнические меньшинства не получали одну, совершенно иную информацию, а остальное население Грузии — другую. 

Девушка считает, что представители властей не должны интересоваться положением национальных меньшинств, только в предвыборный период. 

«Когда государство нуждается в этих людях, тогда оно уделяет им внимание, но они и потом должны приезжать и интересоваться положением национальных меньшинств.

Представители нацменьшинств должны громко заявлять об этих проблемах. Часто у большинства нет информации о наших проблемах. Якобы нацменьшинства не учат язык, потому что не уважают и т.п. На самом деле это не так. 

Меньшинства так же сильно любят эту страну как и большинство. Мы должны понимать, что мы дети одного государства и мы все работаем, учимся во благо этой страны, и мы многое делаем, так и должно быть, и это нас объединяет», — говорит будущий психолог. 

Помимо учебы на факультете психологии, Гоар Аджоинян также включена в процесс неформального образования и участвует в семинарах по гендерному равенству, изучает проблемы, связанные с сексуальным и репродуктивным здоровьем женщин в Самцхе-Джавахети, участвует в работе нескольких НПО.

«Сейчас я в Тбилиси, но хочу быть вовлеченной в жизнь не только своего села, но и всего региона. В целом, все мои встречи связаны с районом, селом, муниципалитетом, откуда я родом, и наша связь не прерывалась и не прервется.

Я хочу организовать свою собственную общественную организацию, которая будет направлена ​​на оказание психологической помощи людям, потому что у нас это направление не развито. Для этого мне еще предстоит многому учиться. С помощью профессии, я должна постараться сделать жизнь людей лучше, но сначала мне предстоит пройти долгий путь», — подытожила 24-летная студентка.