«Монахини фактически становятся рабынями, им некуда бежать» — Интервью с теологом
Высокопоставленные священнослужители Грузинской православной церкви (ГПЦ), с одной стороны, строго наказывают неугодных за мелкие нарушения церковного канона, а с другой — закрывают глаза на серьезные преступления, если они совершаются священнослужителями высокой иерархии.
Иллюстрацией этого являются события происходящие в Чкондидской епархии, когда митрополит Стефане наказал 15 священнослужителей и часть прихожан. Митрополит утверждает, что действовал согласно канону.
Если епископ совершает преступление, законодательство не применяется. Например, епископ Ванской и Багдадской епархии митрополит Антон поднял руку на журналиста. И хотя по закону епископ заслужил наказание, он не понес наказание.
Издание «Батумелеби» побеседовало с теологом Мирианом Гамрекелашвили о том, чем руководствуется Грузинская православная церковь и кто принимает решения в таких случаях.
В момент формирования церкви, в нее были заложены так называемые базовые демократические формы управления. Это означает модель, когда в решения церкви вовлечен приход — непосредственно христианское собрание и оно представляет высший авторитет. В какой-то момент они даже пошли на радикальный шаг — например, стали владеть общим имуществом, которое делили поровну, и так далее. Мы все еще видим остатки такой фундаментальной демократии сегодня, но они часто имеют только ритуальное значение.
Например, при благословении священника слова произносятся трижды: достоин, достоин, достоин. В раннехристианской общине кандидат в священники сначала представлялся прихожанам, затем во время церемонии они произносили «достоин», делали паузу, снова произносили «достоин», и затем в третий раз.
Если хотя бы один человек крикнул «недостоин», процесс должен был быть остановлен и должны были быть выяснены причины, почему кто-то считает, его недостойным.
В период перехода из античной эпохи средневековую, церковь приняла иной свод законов, он делится на две части: законы касательно вопросов догматики и законы касательно практических вопросов. Часто законы первой и второй части являются взаимоисключающими, так как основывались на определённом эпохальном, географическом или культурном контенте. Вся их схема феодальна, и основная суть состоит в том, что епископ — наместник бога на земле, он все решает. А самые важные решения принимает коллегия епископов.
Если вернуться к нашей реальности, то какую картину мы сейчас имеем?
Если перевести, то получается так, если я бандит, но умудрился стать епископом, затем благословил 40 или 50 таких же, как я, то решать все будем мы.
Приходится признать, что в этом отношении приходу нет места с точки зрения прямого участия в церковного суда. Это самая большая проблема. Следовательно, противоборство в плане [верховенства того или иного] законов, может длиться бесконечно долго и никогда не достигнуть практического решения.
Что касается статута Устава ГПЦ от 1995 года (основной закон Грузинской православной церкви), то он не только феодальный, но и в целом диктаторский.
Почти в каждой статье написано, что окончательное решение принимает патриарх. В итоге получаем следующий абсурд — идем к патриарху и говорим ему, что вы гомосексуал, следовательно, за этим следует самонаказание, лишение головы, изгнание в лес. Это ведь нереально? Вместо того чтобы бравировать этими законами, нашему обществу (что уже было озвучено в обществе и СМИ) было бы очень хорошо начать проявлять христианское отношение к сексуальным меньшинствам. Следовательно, мы должны задать следующий вопрос — А если патриарх гомосексуален ? Что тогда должно произойти?
Христианская религия запрещает использование чувств человека во зло, в том числе в любовных отношениях. Говоря напрямую, христианская этика запрещает сексуальные отношения без наличия чувств, только ради удовольствия, в результате искушения или обманной эксплуатации. В этом случае оказываются попраны сущность и достоинство человека, как подобия бога и он воспринимается лишь как плоть, от которой можно получить лишь сиюминутное удовольствие.
Кроме того, иудейско-христианская мораль очень гетеросексуальна. Согласно завету, в который Авраам вступил с господом за его верность он получил обещание, что благословение будет дано всему его земному потомству. Этот момент был очень важен в учении законов иудейских. Таким образом не одобряется, любой половой акт, не ведущий к воспроизводству потомства.
Однако в Евангелие ничего не сказано о том, что Иисус упоминал конкретно гомосексуальность. Уходя вглубь сути христианской социальной морали, если два человека любят друг друга на основе любви, никто из них не имеет права вмешиваться в это. Потому что величайший дар любви — любить человека таким, какой он есть.<…>Необходимо переосмысление христианской сексуальной этики.
Мы, как общество, получили серьезные травмы. Это было общество, в котором не было секса — в советские времена, затем в 90-е, а самое главное, совсем недавно, инициатива церкви от 17 мая 2013 года, результаты которой мы видим и сегодня.
[17 мая – Международный день борьбы против гомофобии и трансфобии. После насильственных действий 17 мая в 2012-13-м патриархия учредила День святости семьи].
Именно за счет этого события в Грузии оживились и размножились бегающие в чохах и с посохами. С одной стороны, а с другой — полностью репресированное общество, люди которые бегут из Грузии.
Я слушал их интервью, читал их, многие из них очень не хотели уезжать из страны. Многие из них вообще националисты — представляете радикальные патриоты. Я говорю о сексуальных меньшинствах.
Эти люди убегают, потому что кто-то дал себе право вмешиваться в их жизнь. Если мы хотим, чтобы наши дети жили в нормальном обществе, нельзя что бы кто то имел право бить кого то по голове из-за сексуальной, религиозной и политической принадлежности.
Духовные лица принимают заветы, которые затем нарушают. Одни получают каноническое наказание за нарушение заветов, другие нет. Как вы относитесь к этому вопросу?
Изначально в церкви были временные обеты. Сегодня это не так — молодой человек идет в монастырь, одурманенный религиозными идеями, дает эти обеты, а затем становится узником своих клятв. Это послушание ведет к порабощению конкретного человека — будь то епископ или настоятель.
Конечно они не бездействуют, монастырь не может заботиться настолько. И все начинают как то крутиться, накапливать имущество. Поэтому среди нас есть монахи, владеющие виноградниками, большими домами и дорогими машинами.
Что касается девственности, то это тоже полный абсурд, потому что у нас понимание монашества основано на полной демонизации секса как события. Как будто секс — это разовое удовольствие. Но это прежде всего способ познания человека (как это написано в Библии), а также самопроявление. Нагота означает, что вам больше нечего скрывать от человека. Что наиболее важно, секс связан с инстинктом продолжения жизни, который наиболее силен в человеке.
Молодые люди, приходящие в монастырь, обязательно столкнуться со всеми этими кризисами. Что будет в этом случае — придется жить во лжи, скрывать личное имущество и самое главное, однозначно им захочется человеческих отношений.
В Грузии, на мой взгляд, способ устранения этих проблем заключается в том, что все монахини и монахи должны быть освобождены от вечного завета, должна быть объявлена своего рода сакраментальная амнистия, после которой каждый должен сам решить, как действовать дальше. Находиться в плену собственной клятвы — не по-христиански.
Например, одна из небольших составляющих проблемы Чкондиди состоит в том, что они осуждают если у епископа есть ребенок и судят по церковными законами. Я думаю, что если у кого-то есть ребенок, нет ничего лучше, чем это, потому что жизнь сама по себе является высшей ценностью с христианской точки зрения. В первой христианской церкви женатый епископ был обычным явлением.
Остальные лгут друг другу, и я задаю вопрос — кому это нужно? Богу нужно, человеку нужно или кому? Почему несчастная монахиня должна быть пленницей своего обета? Я не понимаю.
Женщины находятся в более тяжелом положении, потому что они фактически становятся прислужницами преподобных отцов и епископов . На самом деле они рабыни, потому что им некуда бежать, они уже не могут вернуться. Их послушание перед богом, в конечном итоге становится «пищей» для местных иерархов.
Итак, есть проблема. Такая же позиция у митрополита Чкондиди Стефане. Мать Сосана поехала в Тбилиси, приехала, и ее не пустили [в монастырь]. Почему? Стефане считает, что она нарушила обет данный богу.
Вы говорите о модели, что должно происходить, как должно быть, но в таком учреждении, как церковь, такие изменения трудно представить …
Внутри церкви есть определенный канон, и без его соблюдения церковь как институт потеряет свою прочность. Поэтому некоторые люди сомневаются в ответственности патриарха, и в этом они тоже правы.
Тем не менее большая часть людей воспринимает патриарха как божество по своей доброй воле. Никто их к этому не принуждает. <…>Синода и Патриархата как таковых в Грузии не существует. Есть только патриарх. Синод, как учреждение, даже формально не существует, потому что у нас нет постоянного органа, который бы принимал жалобы от прихода или духовенства, готовил их и приносил в Синод для суда.
На самом деле происходит так, патриарх говорит, послезавтра , Синод. Епископы сядут в свои большие джипы, поедут туда. Никто заранее не знает, какие вопросы будут обсуждаться. Во время голосования большинство проголосует за позицию патриарха, встанет и уйдет. Уверен, что даже в Синоде давно говорят о сексуальной ориентации патриарха. Однако похоже у общественности с этим нет проблем.
Вы помните, когда они делали что-то вроде перформанса, собирались во дворе Троицы и кричали — Мы любим вас, Патриарх! Это тоже было своеобразное выражение — патриарх гомосексуал, ну и что? Ему простительно. У них такое отношение.
Преподобный Петре думал, что публика сильно отреагирует на его заявление, и, по моему мнению, он ошибся. Он сказал, что патриарх был «педофилом» и что он начал апокалиптически-национально-освободительное движение в Грузии, но общество не последовало за ним. Епископ Стефане, говорит, что это ему безразлично. Даже если он узнает, что это правда, для него это не проблема.
Это просто большая несправедливость — бить молодых людей по голове только из за того, что они иначе одеты, в то же время аплодируя людям с похожей идентичностью в их собственной иерархии, кланяясь и молча служа им. Это несправедливо. Тогда надо сказать, что 17 мая было ошибкой, и надо одинаково принимать человека любой идентичности.
